1888

С бальной маской на лице я стоял в полумраке в саду, чтобы не привлекать к себе внимания, и пытался высмотреть Бенедикта или Клаудию, но никого из них не замечал. Чуть позже, когда к поместью подъезжали последние экипажи, я отошел в более темное место, куда не попадал свет с фонарей, продолжая надеяться на приезд моих друзей, однако их не было и среди новоприбывших людей.

Подождав, пока в двери зайдет последняя пара, я выправил грудь вперед, поправил маску и, проверив, хорошо ли напомажены волосы, медленно направился ко входу, не зная, куда деть свободные руки, привыкшие держать зонт.

Было очень волнительно. Не хотелось ловить на себе пристальные и осуждающие взгляды членов клуба, слышать их сплетни за спиной и гадать, не готовят ли против меня какую-нибудь интригу? Ведь они могли. Я слишком много знал про них и слишком долго скрывался.

– Добрый вечер, – поприветствовал меня у входа старший лакей, рядом с которым привычно стоял лорд Олсуфьев, персонально встречающий каждого гостя, – ваше приглашение, сэр?

– У этого джентльмена нет именного приглашения, Джейкоб, – добродушно отозвался Себастьян, протянув мне руку, – но мы его пропустим.

Я улыбнулся оттого, что мужчина узнал меня, и с притворной радостью пожал ему ладонь.

Лорд Олсуфьев попросил старшего лакея продолжать встречать опоздавших гостей, после чего предложил мне пообщаться в стороне, подальше от посторонних глаз. Хозяин поместья выбрал самый укромный уголок, чуть подальше от музыкантов, чья игра могла помешать самым любознательным подслушивать наш разговор.

– Здесь кто-нибудь знает о моем присутствии? – поинтересовался я, взяв снифтер с виски с подноса проходящего мимо официанта.

– Исключено. Если бы все знали, то никто бы не пришел.

– Обидно, что окружающие порой недооценивают ваш юмор. Как вы узнали меня, не посмотрев на приглашение?

– Ох, мистер Брандт, видели бы вы свою заносчивую походку со стороны. Просто поэзия! – ответил мужчина. – Мне не хотелось, чтобы клуб знал о вашем возвращении в Лондон. Вам нужно время собраться с силами и мыслями, чтобы вновь окунуться в наши интриги. Вы не расстроены тем, что приглашение оказалось не индивидуальным?

– Разочарован до глубины души.

– Разве она у вас есть? А если и есть, то чернее нее только ваши легкие.

Среди гостей я заметил суеверную старую Пенелопу, вдову известного филантропа, ставшую последовательницей народной медицины и уринотерапии. Когда ее муж умирал, она до последнего его вздоха не подпускала к нему врачей, пытаясь лично вылечить отварами из сомнительных трав. Присутствовала также скрытная и молчаливая семья Шнайдеров, больше всех пользовавшихся моими услугами.

Много кого было, про всех не рассказать. Главное, что со стороны все казалось праздничным и веселым, поэтому совсем неважно, кто из присутствующих находился глубоко не в себе.

Особняк Себастьяна больше напоминал роскошную тюрьму со свободным распорядком дня, нежели уютное и родное место, в которое хотелось бы вернуться. Все вещи, начиная от мебели и лепнины на стенах и заканчивая фурнитурой и обоями, существовали в единственных экземплярах, изготовленных по индивидуальному заказу лорда Олсуфьева. Любая мелочь выглядела бесподобно и не вызывала ни малейших сомнений в наличии больших средств у хозяина поместья.

Я бы не смог здесь жить. Для меня важно не существование четырех стен с дорогой отделкой, а испытываемые в них приятные чувства, но в доме Себастьяна я ощущал лишь одну эмоцию – страх.

– Я человек прямолинейный, мистер Брандт, и скажу, что большинство присутствующих очень недовольны и нервированы вашим долгим отъездом, – произнес Себастьян, закуривая сигару. – Они ищут вас. Им откровенно безобразен Виктор Абберлайн. Молодой человек еще ни разу не смог без ошибок провернуть дела наших с вами знакомых.

– Напомню вам, что когда наш маленький друг спас банк Англии от ограбления, то все члены клуба мгновенно забыли о моем существовании. Я понимаю. Пользоваться чем-то новым и популярным – это модно. Как хорошо, что место детектива не будет пустовать после моего окончательного ухода из этой богадельни.

Себастьян недоумевающе и растерянно посмотрел на меня, не до конца понимая: снова ли я отшутился или правда хочу выйти из клуба, обрекая себя на вечное преследование?

– Итан, за этот год мною было отправлено множество приглашений, которые вы всячески игнорировали, – сказал он, нахмурив брови. – Когда высший класс понял, что новое не всегда лучше старого, и потребовал вернуть вас обратно, то я долго пытался вразумить их, чтобы они дали вам время пережить трагические обстоятельства, которые мешали вашей умственной деятельности. Я сделал из вас человека, чье мнение что-то да значит – непозволительная роскошь для половины клуба!