1917 год: русская государственность в эпоху смут, реформ и революций

Установление в России Советской формы правления означало складывание в стране новой, на тот период наиболее демократической формы государственности. Большевистский режим брал курс на построение своеобразного «государства-коммуны», где роль чиновничьей корпорации была сведена бы к минимуму и государством смог управлять каждый гражданин[349]

. Об отличительных особенностях Советской формы организации государства немало написано в исторической и юридической литературе. Среди них можно назвать такие как: власть народа может осуществляться не только через его представителей, но и непосредственно; депутаты могут быть отозваны своими делегатами в любой момент; органы власти формируются не только сверху вниз, но и снизу вверх; наконец, все ветви власти в республике объединены. На этой последней особенности советовластия имеет смысл остановиться несколько подробней, поскольку она является якобы свидетельством недемократичности власти Советов.

Чтобы понять несправедливость этой критики, имеет смысл вспомнить пути формирования прежней, парламентской, формы правления и пути формирования новой советской системы власти. Парламентаризм, а с ним и разделение властей являются отражением конкретного этапа борьбы за демократические права народа. В период заката Средневековья и абсолютизма вся полнота власти сосредотачивалась в руках монарха. Растущая общественная сила – буржуазия – требовала передать часть власти ей. Так возникло разделение властей – исполнительная власть, уже не самодержавная, оставалась в руках монарха, а представительная – в руках парламента. Но исполнительная власть всё ещё была независима и неподконтрольна народу. Формироваться она продолжала прежним волюнтаристским, авторитарным способом. Советское государство впервые радикально решало эту проблему, передавая и исполнительную власть под народный контроль. В такой ситуации разделение властей становится архаизмом и наступает время разделения функций исполнительной, судебной и законодательной власти, каждая из которых находится в руках народа. При этом, конечно, не следует закрывать глаза на то, что на практике отказ от чёткого разделения функций между различными органами власти и управления вело к неразберихе и злоупотреблениям. Но подобные негативные явления существуют и в странах с многовековыми демократическими устоями парламентаризма, и, следовательно, они отнюдь не являются специфическими чертами советовластия.

Советская форма власти определяла также и тип федерации, возникавшей на обломках Российской империи. В состав новой России народы входили добровольно. Причём, дорога в РСФСР была им открыта только при однотипности политического устройства, т. е. в том случае, если тот или иной народ для обустройства своей государственности избрал Советскую политическую систему. Некоторые буржуазные националистические правительства, хотя и заигрывали с Советской Россией, в её состав включены не были. Понятно, что такой подход делал новое государственное единство России более прочным.

Важной чертой Конституции 1918 года является гарантированность прав, провозглашённых в ней. Тем самым новое Российское государство не только предоставляло трудящимся набор свобод, таких как свободу совести (ст. 13), слова и печати (ст. 14), собраний (ст. 15), союзов (ст. 16), но и по мере возможностей гарантировало их соблюдение, конкретно определяя те материальные условия, которые Советская власть предоставляет для обеспечения этих прав и свобод. Чрезвычайный характер новой российской государственности сказался в тот момент в том, что представители прежних классов лишались некоторых общегражданских свобод. Эти ограничения будут частично сужаться существенно позже. Новшеством советского конституционного устройства можно считать соответствие прав граждан и их обязанностей. Так, в республике вводилась всеобщая воинская обязанность, но право защищать Родину с оружием в руках получали только трудящиеся (19). Аналогичным образом дело обстояло и с обязанностью на труд (ст. 18). На Конституции, некоторых её принципах отразилась «молодость» переживаемой страной эпохи, точнее говоря, влияние возросшего в связи с демографическим взрывом конца XIX века удельного веса молодёжи в структуре активного населения: в ней был зафиксирован самый низкий возрастной ценз в 18 лет. Причём в примечаниях говорилось, что в случае необходимости эта норма может понижаться (ст. 64).