1941. Совсем другая война

Тревожный звонок раздался в конце того же 1939 года, когда начались неожиданные неудачи РККА в финской войне. Это была тоже локальная, но все же уже война. И она для нас сразу же «не задалась». Причем не столько из-за бойцов, сколько как раз из-за командиров. Однако низкий уровень организации военных действий объяснялся не отсутствием компетентных кадров после «чисток», а тем, что мирное время выдвигает в армии вперед чаще всего не самых лучших. Уже потом реальная война быстро расставляет все на свои места, показывая, кто чего стоит на самом деле. Так что провалы быстро сменились успехами, и это отнюдь не было не замечено умными людьми на Западе. Например, военный обозреватель «Таймс» способность Красной Армии к обновлению оценил очень высоко. Но проблема была.

Новая тревога и недовольство Сталина выразились в том, что явно по его инициативе с 14 по 17 апреля 1940 года в ЦК ВКП(б) было проведено Совещание начальствующего состава РККА по сбору опыта боевых действий против Финляндии.

Сталин не только на нем присутствовал, но и принял активное участие в дискуссии, задавал вопросы, подавал реплики, а под конец выступил с очень содержательной речью. Судя по всему, в апреле 1940 года он пришел к выводу, что армейцы из финской войны необходимые уроки извлекли, и в декабрьском совещании высшего начальствующего состава РККА 23–31 декабря 1940 года, где обсуждались чисто профессиональные вопросы, Сталин участия уже не принимал, хотя в ЦК было проведено обсуждение итогов двух военных игр, состоявшихся после совещания.

После этого Сталин, как можно предполагать, решил, что военная работа ведется верно, армейцы суть задач понимают и готовы их решать. А в политическом отношении за армию можно не беспокоиться.

Не мог же Сталин в этой ситуации подменять собой наркома обороны маршала Тимошенко, начальника Генерального штаба генерала Жукова, заместителя наркома — Мерецкова, артиллерийских начальников — маршала Кулика и генерала Воронова, авиационных генералов Рычагова и Смушкевича, танкиста — генерала Федоренко, руководителей боевой подготовки пехоты — генералов Курдюмова и Смирнова, интенданта — генерала Хрулева и прочих высших генералов РККА! В том числе и командующих приграничными военными округами.

Как глава государства Сталин был обязан и действительно внимательно относился к вопросам прежде всего материального обеспечения обороны — производства вооружений и боеприпасов, создания стратегических резервов, структуры Вооруженных сил и т. д. И здесь был компетентен.

Как глава государства, обладающий к тому же исключительным авторитетом и в силу этого облеченный не только огромной властью, но и огромной ответственностью за все происходящее в государстве, Сталин, конечно, был знаком с общими планами возможной войны и не только обсуждал их с военными, но и высказывал свое мнение на сей счет, которое учитывалось.

Но конкретное стратегическое планирование — это уж, позвольте, профессиональный «хлеб» военных, Генерального штаба, товарищей Мерецкова, Жукова, Ватутина, Смородинова, Василевского…

Да, Сталин был ошибочно уверен в том, что Гитлер основной удар нанесет по Украине. Однако за такой вариант объективно говорило многое. К тому же и военные не очень-то упирались, соглашаясь со Сталиным.

И дело было не в поддакивании (Сталин, вообще-то, бездумного поддакивания не терпел), а в том, что, во-первых, удар по Украине для немцев был действительно стратегически оправдан настолько, что после всех успехов на Московском направлении Гитлер был вынужден-таки в ходе войны переориентировать войска на юг, к Киеву, и дальше.

Во-вторых, имелось и еще одно как минимум обстоятельство. Выявленное, к слову, не мной.

Сталина сегодня упрекают в том, что он неверно определил направление главного удара Гитлера. Мол, немцы ударили на Минском направлении и далее на Смоленск и Москву, а Сталин предполагал главный удар в южном направлении, на Украину.

Но вот генерал-полковник Горьков в своей книге 1995 года «Кремль. Ставка. Генштаб», книге, к Сталину не очень-то лояльной, высказал интересное соображение. Весь тогдашний руководящий состав Наркомата обороны и Генштаба был тесно связан именно с Киевским военным округом. Нарком Тимошенко и начальник Генштаба Жуков им командовали, первый заместитель Жукова, Ватутин, служил там начальником штаба, начальник оперативного управления Генштаба был у него заместителем. И, как пишет генерал Горьков, «все они считали главным для себя, а значит, и для всех, то, к чему они привыкли».

То есть товарищи Тимошенко и Жуков, выделив «родной» им Особый Киевский военный округ как наиболее важный, поддержку Сталина в такой оценке КОВО получили и на том успокоились.

И вместо того чтобы не вылезать с марта 1941 года из приграничных округов, отслеживая динамику ситуации, руководители РККА (не только Тимошенко с Жуковым) удовлетворились тем, что разрабатывали, сидя в Москве, оперативные и мобилизационные планы.