1941. Совсем другая война

Не за горами уже семидесятая годовщина со дня начала Великой Отечественной войны, но по сей день остается актуальным вопрос: «Можно ли было начать ту войну иначе, чем она для нас началась?» Этот вопрос волновал наших отцов и дедов в 1941 году, он по-прежнему волнует и нас.

При этом кто-то боится правды, кто-то ее хочет знать.

И знать ее можно. Ведь историческая правда всегда есть. Правда — это то, что было на самом деле, но было в целом, а не на одном каком-то направлении и не в один какой-то момент времени. Потому что иногда правда о причинах поражений или побед народов уходит в глубь веков.

Из чего складывается подготовленность или неподготовленность страны к войне?

Устойчивость власти, развитие народа, оснащенность Вооруженных сил, умение войск использовать свое оружие, принципы мобилизации — все это важно и само по себе в отдельности, и тем более важно в комплексе. И все это — объективные факторы. Они на данный исторический момент сложились так, как сложились, и не в нашей воле здесь что-то быстро изменить.

Имеются факторы, зависящие от текущей ситуации, от воли людей, проявляемой в реальном масштабе времени, то есть — факторы субъективные. Например, один и тот же полк может быть хорошо подготовлен к войне — если им командует толковый командир, а может быть и не готовым — если им командует разгильдяй, дуболом или невежда.

Но даже семи пядей во лбу командир полка не обеспечит эффективной боевой работы полка, если полк в середине XX века будет вооружен кремневыми ружьями начала XIX века. И тут уже свое значение имеют объективные факторы. Эфиопские воины были бы и рады воевать против итальянцев в Абиссинии в 1935 году автоматическим оружием, но Абиссиния его ни сама не производила, ни закупить не могла.

Так были ли мы готовы к войне объективно? Могли ли мы с объективной точки зрения остановить немцев с меньшими потерями, меньшей кровью? Можно ли было не допустить их до Москвы и если не выиграть кампанию 1941 года, то хотя бы свести ее «вничью»?

Вопросы эти вполне понятны и научно корректны. Подчеркиваю — они вполне корректны и со строго научной точки зрения! Ведь историк, уверяющий нас, а тем более убежденный сам, что история не имеет-де сослагательного наклонения, сегодня может быть оценен скорее как регистратор или в лучшем случае как добытчик исторических фактов, но отнюдь не как пытливый их исследователь.

Сегодня историческое исследование можно считать полноценным только тогда, когда дан ответ на вопрос — не было ли в исследуемом историческом периоде каких-то иных, чем реализовавшиеся, вариантов развития ситуации?

Если окажется, что исследуемый период мог реализоваться только так, как он реализовался, работа историка закончена.

Но если окажется, что все могло сложиться иначе, логически неизбежны уже другие вопросы: «Почему вполне возможный вариант не реализовался? Что и кто этому помешали? И что надо было сделать, чтобы упущенные шансы реализовались?»

Лишь после ответа на эти вопросы можно считать, что мы исследовали данный исторический период полностью.

Посмотрим под таким углом зрения на 22 июня 1941 года. Почему оно началось так, как началось? И могло ли начаться иначе?

Зная ситуацию в целом, можно уверенно ответить: «Конечно, могло!»

Я уже имел однажды повод сослаться на две советские монографии 1970-х годов, где отыскиваются небезынтересные данные, относящиеся к весне и лету 1941 года. Это, во-первых, коллективный труд «Начальный период войны» (Воениздат, 1974, под общей редакцией генерала армии С.П. Иванова). Анализу начала непосредственно Великой Отечественной войны там посвящено не очень много страниц, но имеются интересные сведения и рассуждения. Во-вторых, это монография 1977 года «Тыл Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» под общей редакцией генерала армии С.К. Куркоткина.

Безусловно, общий список информативных изданий советского периода двумя названными книгами не исчерпывается, но знать эти две работы (или, по крайней мере, знать о них) нам не мешает. Так, в последней монографии содержится вполне представительная статистика, которая позволяет понять, что, хотя о готовности РККА к ведению инициативных наступательных действий в стиле превентивного удара в 1941 году говорить не приходится, общий потенциал РККА уже в 1941 году полностью исключал вариант бесповоротного разгрома Красной Армии Вооруженными силами Германии, зато позволял встретить агрессию вполне достойно.

Но сразу замечу: речь об общем потенциале РККА, а не о том, можно ли было им распорядиться в 1941 году так, чтобы избежать разгромного проигрыша приграничного сражения.

Чтобы последняя мысль стала понятнее, поясню ее современными примерами.

У ныне павшего Советского Союза в 1985 году было — в материальном, в научно-техническом отношении — все для того, чтобы освободиться от коросты брежневщины и в считаные годы конструктивно преобразиться. Реально же СССР в считаные годы был развален и уничтожен, и главную роль в этом сыграли власть и народы СССР.

Другой пример…