3 шага в пропасть

Было ли еще такое где либо и когда? Мы начали рассказ с примера свертывания разработки оружия в гитлеровской Германии. То, что Рунге и тому подобным не давали создать wunderwaffe закономерно, напомним, что «сама судьба мешала Германии получить новое оружие: Гитлер после Сталинградского сражения отказывался финансировать научные исследования в области обороны, если ученые не обещали ему реальной, практической отдачи через три, максимум шесть, месяцев» [2.07. С. 205–206].

Да, и в тех же Штатах у экспертов даже самой RAND Corporation тоже были проблемы но далеко не в тех масштабах… У них практика была критерием истины, а не партком. Они недаром подвизались возле Военно-Воздушных Сил. Вопрос решался на аэродроме и сразу: полетит-не полетит. Полетит — пополнялся счет в банке, а если не полетит, то: «Что поделаешь, конечно же это неприятно, но разумеется, что уволены вы не будете — мы только что заплатили десять миллионов долларов на ваше обучение! — оставайтесь, может быть когда-то вы вернете эти деньги

».

Смею предполагать, что ни одна страна мира не знала таких масштабов уничтожения научных школ, диктата идеологов, запрета разработок и проч. и проч., что мы только что рассказали, пытаясь охватит все эти вопросы понемногу. И тому есть несколько объяснений. Масштабы научного прорыва в век научно-технической революции вел к все более увеличивающемуся числу научных коллективов, напомним, что каждый четвертый научный работник мира был в позднем СССР, то есть научный фронт был очень широк. Значит объективно было что уничтожать и кого затаптывать. Анекдот, что называется в тему слабо утешает. 25 октября 1917 года. Петроград. Смольный. Ленин на трибуне:

— Товарищи, революция о необходимости которой говорили большевики, совершилась!

Буря аплодисментов.

— Отныне на всей территории России вводится восьмичасовой рабочий день и обязательный выходной день — воскресенье!

Зал отвечает криками «Ура!» и бурей оваций.

— Но если мы, товарищи, сумеем наладить работу по-новому, то мы можем себе позволить ежедневно два выходных!!

Шквал аплодисментов. Вверх полетели, папахи, бескозырки и кепки.

— А вот если мы сможем ввести систему Тейлора, технологии Форда и трактора на наших полях, то можно отдохнуть и три дня в неделю!!!

В ответ — стрельба в верх.

Потом, в узком кругу Ленин говорит:

— Ну, что я был, как всегда прав, батенька: ни хрена не хотят работать. Поэтому ни в коем случае не вводите для них ни систему Тейлора, ни технологи и Форда, ни трактора.

Да, общая результирующая науки была положительной, но тем более сейчас становится понятным, какой ценой это достигалось.

Была еще н субъективная картина: и в Политбюро, и среди обществоведов, и в академических институтах ведущие позиции занимали люди, чье мировоззрение сформировалось в 1930-е годы и тогда марксизм-ленинизм в его традиционных формах был не только ведущей, но и единственной формой общественной мысли, как в широком, так и в узко-прикладном отношении. Люди эти состарились, заглохла вместе с ними и их наука, выродилась в идеологию. Всякое новое они не могли не воспринимать как явную крамолу и боролись против этого всеми известными средствами. С «верху» это особенно удобно.

… Много чего еще произошло у нас в интеллектуальной сфере, а в результате получилось как в известной шутке: «Да-а-а, батенька, то-то я смотрю: информационный взрыв вас обошел стороной!» и это в самой читающей стране мира… Что надо было уметь, тому не учились сами и не давали другим. Теперь только вздыхать остается: [01. С. 34, 02. С. 305, 12. С. 131, 2.136. С. 54, 2.96. С. 21, 2.140. С. 6–7].

Когда-то один из самых больших мечтателей в истории западной субцивилизации граф де Сен-Симон писал, что в будущем «Правительства будут устранять все то, что мешает полезным работам» [2.141. С. 316]. Эх, ваше сиятельство! Так-то оно так, но вы не рассмотрели вопрос о том, когда само правительство не будет знать, что есть полезное, а что наоборот.

Разумеется, как и во всякой науке главное остается за одним:«.. Проверка полученных научных результатов, их убедительное доказательство, как и защита общества от псевдонаучного шарлатанства (…) — разработка надежной методологии его разоблачения, есть большая и относительно самостоятельная задача» [2.136. С. 72]. Но при этом важно понимать, что мы принимаем за науку, а что — нет. Если у соседей это числиться за научным знанием, и есть конкретные результаты, а мы с чванливым видом все отвергаем, то расплачиваться придется нам, а не им…