40 градусов в тени

– Дальше я думаю сделать три шага и после этого принимать окончательное решение. Первый шаг – мне надо поговорить с несколькими местными коллегами, это несложно – они все близко живут и часть из них условно пенсионеры.

– Игорь, а почему условно?

– А потому, что пенсию не получают! Второй шаг – съездить в Чехию и поговорить насчет двигателя. Вот я в ближайшее время собираюсь в Сербию, Черногорию и Албанию, оттуда позвоню чехам и, если договоримся, слетаю в Чехию. И третий шаг – это контакт с Миассом, ракетным центром Макеева. Я позвоню им из Сербии. Для третьего и частично второго шага мне потребуются деньги. И, кроме того, мне нужно, чтобы Абед прислал мне макет моей визитки как профессора их университета, а здесь мы ее напечатаем. После этих трех шагов, а может быть, только двух первых, примем окончательное решение. Договорились?

Первым кандидатом в команду, ориентированным на систему управления, был сосед Игоря по ишуву – отставной инженер-полковник авиации Олег Брон, который в Союзе работал в области электронных самолетных систем. В Израиле он лет двадцать проработал в какой-то киббуцной фирме наладчиком электронных приборов, производимых этой фирмой. Олег был активный бегун от инфаркта и каждый вечер совершал кольцевой пробег по улицам ишува. По просьбе Игоря он забежал к нему домой, и они поговорили. Олег от инфаркта убежал, а вот от микроинсульта нет – он случился с ним во время управления автомобилем. После выхода на пенсию он очень скучал по работе и с энтузиазмом воспринял предложение профессора. Игорь, конечно, не сказал ему всей правды, а изобразил дело так, что они будут делать маленький беспилотный самолет с вертикальным взлетом и посадкой по заказу Иорданского университета.

Следующий обязательный человек, в котором нуждалась бригада, был конструктор, способный делать детальные чертежи для изготовления деталей. Такого человека Игорь нашел быстро – это был опытный бывший советский конструктор из Одессы Виктор Смолин, который одно время работал в фирме профессора. Он хорошо освоил «Автокад» и много лет в Израиле подвизался на ниве мелких конструкторских работ и заказов. Пенсию в Израиле он не наработал, нуждался в деньгах и, соответственно, в работе. Жил он в Холоне, и машина у него была. Игорь рассказал ему ту же легенду, и они в принципе договорились. Зарплату он пообещал обоим в шесть тысяч шекелей чистыми, и работу на неполную рабочую неделю. Дальше был нужен профессиональный ракетчик, но Игорь рассчитывал на своего соученика из Миасса Сережу Грачева, который уже был пенсионером. Звонить из Израиля профессор ему не хотел.

Через неделю профессор улетел в Белград, оттуда в Подгорицу и уже из Подгорицы позвонил в Велка-Битее – маленький городок недалеко от Брно. В этом городке находилось отделение компании PBS, специализирующееся в области силовых установок и другого авиационного оборудования. Также это подразделение занималось высокоточной обработкой твердых сплавов, включая титановые. Он дозвонился до главного инженера и договорился с ним о встрече. Главный инженер был чех, и он сразу определил русский акцент в английском профессора. Профессор прилично говорил на английском, но русский акцент был неистребим, и понимающие люди его быстро определяли. Представился Игорь российским инженером, ныне работающим по контракту в Иордании. Все уже привыкли к тому, что российские инженеры есть где угодно, и такое представление чеха нисколько не удивило.

В Черногории Олег с Игорем посетили большой медный рудный карьер, где работало около тридцати карьерных самосвалов, в большинстве своем японской фирмы «Комацу». Руководство карьера хотело бы конвертировать эти машины для работы на сжиженном природном газе при условии, что фирма Олега организует их заправку газом, доставляемым для алюминиевого комбината. Кроме того, Олег сообщил ему, что принято решение о постройке терминала для приемки танкеров со сжиженным газом в черногорском порту Бар. Профессор подумал, что теперь работы ему до конца жизни точно хватит и главное – всё это физически выдержать. А выдержать было трудно. Один из его американских знакомых, переживших злокачественную лимфому и химиотерапию, предупреждал его, что после этого люди быстро устают: «Имей в виду, что, прилетев куда-нибудь далеко, ты не сможешь в тот же день нормально работать, и планируй работу на следующий день». Нарушая это правило, профессор чувствовал к вечеру огромную усталость и всячески отнекивался от дружеских походов в рестораны, которые в поездках часто бывали. Но делать было нечего, переехав в Израиль, он как бы начал жизнь сначала, и это было уже не так легко, как переживать первую жизнь.