40 градусов в тени

– Игорь, вы знаете… не могу не разделить вашу точку зрения в принципе, кое в чем я не согласен, но это нормально! Вы упомянули в нашем разговоре о моральной стороне вопроса вашего сотрудничества с автономией. Я, конечно, догадываюсь, о чем идет речь, но вопрос важный, хотелось бы дополнительно прояснить. Вы, я вижу, не в большом восторге от Израиля.

– А как может быть в восторге человек, который попал в страну в результате мошенничества одного из израильских функционеров? Мне ведь делать в Израиле было нечего, и я никогда не собирался сюда ехать – попал только в результате закрытия Америки. Что касается ответственности создателей оружия, это вопрос не новый, и в данном случае у меня ответ на него практически есть. Давайте разделим этот вопрос на две части. Первая часть – это формальная ответственность перед кем-либо. У меня ее нет: я никогда не работал и не работаю в израильских структурах, связанных с ракетами и управляемыми снарядами, я не имел и не имею никаких сведений об их проектировании и изготовлении, и всё, что у меня есть, – это из моей головы и открытых источников. Что касается второго аспекта, то он чисто моральный. Хорошо известно, что никакой конструктор оружия не может предвидеть все последствия внедрения своего детища, и ответственность несут не те, которые создают оружие, а те, которые применяют. Возьмем пример американского изобретателя первого пулемета Максима. Когда американская армия от его пулемета отказалась, он продавал его всем желающим. Причем мои разработки – это не атомная бомба, а совершенно локальное «домашнее» оружие. Конечно, подобно тому, как немцы обстреливали американцев из «Максимов» во время Первой мировой войны, возможно применение этого оружия против Израиля. Но совершенно монопольное многократное превосходство в вооружениях одной стороны против другой чревато еще более тяжелыми последствиями. Это хорошо понимали и этим руководствовались английские и американские специалисты, передавшие СССР секреты атомной бомбы. Об этом написаны горы литературы – можете почитать. Этим же руководствовался академик Сахаров, считавший, что ситуация, при которой мощное оружие сосредоточено в одних руках, чревата огромной опасностью.

Коммент-эр: во время Второй мировой войны советские разведчики в США и Великобритании завербовали нескольких ученых, которые принимали участие в производстве атомной бомбы. И эти люди, в основном с левыми взглядами, хотели бороться за будущий мир во всем мире, помогая СССР создать атомную бомбу. Они считали, что в этом случае силы США и СССР уравновесятся и никто не решится на развязывание военного конфликта.

Абед заверил Игоря, что он будет в его распоряжении и поможет ему во всех необходимых вопросах. Они распрощались, но судьба потом еще не раз их сводила.

Тем временем в положении профессора появился просвет – забрезжила старая-новая эпопея на Балканах, в частности в Черногории. Старый партнер и товарищ профессора Роман, проживающий в Белграде, позвонил ему и сообщил, что крупная российская газовая компания входит в Черногорию, Сербию и Боснию-Герцеговину и собирается развернуть там всестороннюю деятельность. Надо было лететь в Подгорицу на встречу с российскими коллегами. У профессора было изобретение, описание которого он через Романа отправил российским коллегам, встретившимся с Романом в Санкт-Петербурге на большом газовом форуме. Российские коллеги с интересом отнеслись к изобретению и предложили собраться в Подгорице. Раньше Игорь объездил всю бывшую Югославию вдоль и поперек, но случилось так, что в Черногории он не бывал.

Незадолго перед отлетом он встретил в арабской деревне аптекаря Мурада, и тот сказал, что его хочет видеть Масуд. Дело было в том, что Игорь не хотел перезваниваться с арабами во избежание прослушки.

– Какие проблемы, я буду еще неделю в Израиле, пусть он через тебя назначит время, и я, так же как в прошлый раз, подъеду в Тиру. А к тебе забегу завтра, и ты передашь мне время.

Беседа с Масудом состоялась через три дня в том же богатом арабском доме. Кроме Масуда на ней присутствовал еще один немолодой араб, говоривший на ломаном английском. Судя по всему, он занимал в тамошней иерархии важный пост, поскольку Масуд обращался к нему с видимым почтением.

Когда араб на минуту покинул комнату, Игорь спросил Масуда:

– Кто это?

– У него деньги!

– Тогда понятно.