419

– В Лагосе говорят: можно выйти на улицу в одних трусах – пока доберешься до первого моста, побреешься, помоешься, оденешься, вычистишь зубы и ногти накрасишь. А если трусы забыл, найдутся и они.

Вождь не шутил. Один торговец размахивал мужскими трусами на шесте, туда-сюда, как флагом, другой продавал бюстгальтеры. (Судя по размерам, груди в Лагосе пышные.)

– А у вас такое место есть? – спросил вождь Огун. – На родине?

Она задумалась.

– Торговый центр, пожалуй.

Да ну его, этот мост; уличные торговцы – вот это поразительно.

Седан забирался на пологий подъем, на горб Третьего континентального; впереди притормаживали автобусы – сбрасывали скорость, не останавливаясь совсем, и подбирали пассажиров.

– Им нельзя останавливаться на шоссе и мостах, – пояснил вождь Огун. – Но притормаживать никто не запрещал.

С округлой макушки моста Лора увидела тысячи лачуг прямо на воде. Похоже на оптическую иллюзию – но нет, не иллюзия.

– Нигерийская Венеция! – самодовольно рассмеялся вождь Огун. – Трущобы Макоко. Всё на сваях. Остроумно, да? Плавучий город, строился поколениями. Пыльное облако видите? Это лесопильни Эбуте-Метта. Здесь кончаются леса Дельты Нигера – их пилят, грузят, отправляют в Америку и во всякие места вдалеке.

Вдоль берега по литорали скользили плоскодонки, на шестах двигались по тончайшей пленке воды.

– Рыбаки? – спросила Лора.

– Мусорщики. Там выход центральной канализационной трубы с континента, а в канализацию много полезного попадает.

Лагос как он есть – точно расколошмаченный пчелиный улей. Все в движении – даже, кажется, дома. Пахнет рыбой, пахнет плотью. Узкие проулки, клаустрофобские улицы. И розовых лиц, кроме Лориного, в окрестностях не видать.

Жилистые мужики толкали тележки по мостовой, не замечая ни машин, ни шустрых окада. За тележками шли женщины с пирамидами апельсинов на головах – шагали с изяществом, какого Лора в жизни не встречала, и ни единого фрукта не уронив.

«Как им это удается?»

– Я вам одно скажу, – хохотнул вождь Огун. – Бог – он нигериец. Точно вам говорю, только нигериец способен навести порядок в таком хаосе. Есть Африка, а есть Нигерия. Есть города, а есть Лагос.

От выхлопов кружилась голова, город вертелся вокруг. Попугаи в клетках ручного плетения. Дохлые крысы на палочке. Движение замедлилось, и какой-то мальчишка сунул коллекцию обмякших крыс прямо в окно. Вождь Огун заорал, и крысы ретировались.

– Они крысами торгуют?

– Не крысами – крысиным ядом. Показывают, как он прекрасно действует.

Машина едва шевелилась, и ее осадили попрошайки. Слепые, забинтованные, изломанные, избитые, из жизни выброшенные на помойку, с протянутыми руками, они выпевали свои горести:

– Пажалуста мне прашу миласти.

Лора порылась в карманах, но монет не нашлось, только нигерийские найры, а она так и не разобралась, каков обменный курс. Да еще сто долларов в кармане юбки.

– Не надо, – посоветовал вождь Огун. – Один раз дадите – не отвяжутся.

За поворотом седан очутился в сумеречном лабиринте прокопченных переулков. Под рифлеными крышами, что почти соприкасались над головой, бежали узкие проходы. Вился дым, приплыл новый запах – сафьяна, горящих ароматических палочек.

– Джуджу, – пояснил вождь Огун. – Черная магия. Древние боги.

Он знал, что любого мугу непременно везут через квартал джуджу, и четко проинструктировал шофера. Помогает заморочить голову мугу, сбить прицел, они от этого внушаемее. Уступчивее.

Он наблюдал, как она смотрит на фетиши, что гроздьями скукоженного винограда болтались перед грязными лавками. Звериные лапы, а также головы. Кожа рептилий, растянутая и вывернутая. Хамелеоны в клетках, еще не освежеванные змеи. Клубок боа-альбиносов за матовым стеклом. Слоновьи бивни. Леопардовые шкуры. Ряды зубов на нитках.

– Крокодильи зубы. Ну, так они говорят. – Он засмеялся. – Но все до единого знают, что зубы собачьи, от бродячих псов. Это все веселые забавы, мэм. Зелья, отравы, всякое другое. Хотите, остановимся? Купите африканский сувенир.

Лора покачала головой, еле-еле сложила губами звук, означающий «нет».

Ну и пожалуйста. Он-то христианин, суеверия ему – тьфу, но кварталы джуджу и его в дрожь вгоняли. Вот и хорошо, что они уже позади.

Сверху планировал пепел горящего мусора – горы под два этажа высотой. Но на людей как будто не садился. Все такие аккуратные, такие нарядные, в выглаженных рубашках, в накрахмаленных блузках, у женщин на головах причудливо повязанные платки, точно яркие банты на рождественских подарках. Даже в этой влажной жаре никто не раскисает.

Лора оглядела свою помятую хлопковую юбку, тенниски: «Избегайте туфель с открытым носом и никогда не садитесь в такси, не убедившись, что работает кондиционер! (Совет путешественнику № 37)». Вся она растрепанная и комковатая, потная и поникшая.