725 дней во льдах Арктики. Австро-венгерская полярная экспедиция 1871–1874 гг.

Вокруг зимующего во льду судна накапливается со временем толстый слой различных отбросов, состоящий главным образом из угольной золы. Все эти предметы темнее снега, и вследствие их большей нагреваемости снег под ними подтаивает быстрее, благодаря чему они скоро погружаются вглубь льда. Такой процесс происходит только в случае изолированного положения предметов, а в случае большой мощности и значительной площади слоя последний образует в качестве плохого проводника тепла только защитную кору. Поэтому окрестности наши состояли из смеси малых и больших воронкообразных углублений и крупных ровных площадок, а когда прибавилась еще талая вода, то нас окружили озера и каналы, через которые мы перебросили доски для соединения отдельных островов.

Тем временем начались работы по откапыванию корабля. Снеговой вал, окружавший судно в течение зимы, был убран. Сняли твердый снеговой слой с палубы. При освобождении от снега кормы судна оказалось, что железные прутья, защищавшие винт, сорваны при сжатиях. Но эта потеря не была значительной, а так как в течение следующих месяцев вода в помещениях не особенно сильно прибывала, то мы могли думать, что корпус судна не испытал опасной деформации несмотря на приподнятое положение.

Наступившая с конца февраля тишина побудила лейтенанта Вайпрехта вынести на лед вблизи судна палатку и начать производить в ней срочные наблюдения над магнитными постоянными. Эти наблюдения надлежало произвести 22 апреля ночью. Находившийся на работе Орел вдруг заметил около себя белого медведя, бросил в него шапкой и стал звать на помощь. Прибежал вахтенный матрос и уложил медведя разрывной пулей с расстояния в 20 шагов. Вскоре после этого, 13 мая, произошла вторая неожиданность. Вахтенный матрос Стиглих вдруг увидел в восьми шагах от себя медведя. Он тоже швырнул в него шапкой и побежал к штормтрапу. Второпях он оступился и упал. На его счастье, подоспел Карлсен и уложил зверя. 28 мая мы увидели большого медведя, перелезающего через ледовый вал позади судна. Он упал мертвым, настигнутый разрывной пулей. Желудок его был пуст. Несмотря на свою худобу, он дал нам больше мяса, чем все остальные, так как длина его равнялась полным семи футам.

В конце апреля связь между льдинами стала слабеть и над горизонтом всюду появились темные полосы, указывающие на наличие трещин. Однако они находились на большом расстоянии от нас, так как даже с верхушек мачт их не было видно.

Мы безгранично верили в эти благоприятные предзнаменования, а когда 2 мая до нас донесся издалека знакомый шум сжимаемого льда, то он нам уже не показался страшным: мы слышали в нем голос спасения. Час освобождения из ледяных тисков казался близким. Мы думали, что, даже если нам не удастся достигнуть сказочной Земли Гиллиса, то уж до сибирских безлюдных берегов мы доберемся обязательно. Сибирь стала главным предметом наших стремлений. Впрочем, самые неисправимые оптимисты считали возможным, что нам еще во время дрейфа удастся натолкнуться на новые земли. К этому времени наши пожелания стали настолько скромными, что открытие самого ничтожного рифа вполне удовлетворило бы нас.

Но законы природы не считались с нашими пожеланиями. Все еще обильно падал снег и покрывал льды своим белым плащом. Печальный круговорот из снегопадов и испарений, казалось, уносил с собой наши надежды. В начале мая началось таяние снегового покрова. Снег стал клейкий и мягкий. Впрочем, консистенция его даже зимой не была твердой. Это превращение снега заставило нас надеть вместо парусиновых сапог кожаные. 2 мая температура, правда, опять упала до −18°, но с этих пор она постепенно поднималась и в конце месяца неоднократно достигала нуля; 29 мая было 2°. Средняя температура мая была около −7°. Температурная разница на солнце и в тени все возрастала. 1 мая она равнялась в 6 ч вечера 22°. 11 мая зачерненный термометр показал 26°, тогда как на обычном было только –8°.

В середине мая пришли густые туманы. До сих пор нас навещали только чистики и чайки, и только раз прилетела пуночка и опустилась без страха на палубу. Но уже 24 мая появились кайры, и с этого дня они беспрерывно шныряли вокруг нас. Птицы эти летят, всегда строго придерживаясь избранного направления, поэтому мы могли убить только тех, которые пролетали над самым кораблем. Все подстреленные птицы шли на кухню. Их клали ненадолго в уксус, после чего они становились очень вкусными. Только мясо кайр было настолько нежно, что мы употребляли его в пищу, не размачивая в уксусе. Несколько позднее явилась крупная чайка – бургомистр. Вскоре все берега окружающих нас озер стали излюбленным местом пребывания белой чайки, которая вела себя очень нахально даже вблизи судна. Днем и ночью раздавались трубные крики этих птиц, хозяйничающих среди разбросанных кругом остатков убитых медведей. В середине марта машинист Криш приготовил машину. Но никто не знал, когда мы сможем воспользоваться паром. Поэтому, ради большей сохранности руля, мы решили откопать его и поднять на борт.