~А (Алая буква)

Его мама была отказником и тоже воспитывалась в детдоме. Сына она родила в девятнадцать лет от своего ровесника. Отца Даня не знал: тот ушёл от его матери ещё до его рождения, поэтому фамилия у мальчика была мамина, а отчество — в деда по матери. Родив сына, мать попыталась побыстрей забыть неудачный роман и построить свою личную жизнь, а, чтобы больной сын ей не мешал, отправила его туда, где она сама выросла. Из рассказа Дани я поняла, что его мама не считала детдом каким-то неправильным местом: наоборот, она полагала, что за ним там присмотрят, накормят, оденут. Не устроившись на работу, не найдя счастья в новой любви, она нашла счастье в сожителях, один из которых и пристрастил её к выпивке, и постепенно скатилась на дно. Когда она пропила всё, кроме квартиры, то вспомнила, что на ребёнка-инвалида выдается пособие и забрала сына из детского дома. А когда органы опеки и попечительства спохватились и взялись за неё, то вернула мальчишку обратно.

Насторожило меня в этой истории только то, что она была слишком простой. К тому же, как я поняла, у Данилы был жив отец. Решив разобраться, куда делся этот так называемый «папа», в один из дней я попросила Добровольскую о встрече.

— Проходите. — Она неохотно пригласила меня в свой кабинет, я переступила порог и окинула взглядом щербатый стол, потертые кресла, покрытый треснувшим лаком шкаф, горшки с геранью на подоконниках и уродливый железный сейф родом из девяностых. Казенная обстановка и нелюбимый кабинет — одним словом, ничего нового.

— Садитесь.

Я выбрала стул у стола. Добровольская расположилась в кресле, таком же старом и неуютном, как и весь этот детский дом.

— Итак, что вы хотели? — Она задумчиво побарабанила пальцами по столу.

— Я бы хотела посмотреть документы Данилы.

— Зачем? — Добровольская едва заметно поморщилась.

— Ну, поскольку наш канал оказывает вам финансовую помощь, — дипломатично напомнила я, — то и я бы хотела узнать больше об этом мальчике. Например, получает ли он пособие на лечение, не осталось ли у него кого-нибудь из родных?

— Считайте, что не осталось. И пособие он регулярно получает.

«Тогда почему, мать твою, он так одет и у него нет ни копейки, чтобы купить себе учебник, который стоит всего-навсего сто тридцать пять рублей?»

Но такое, в общем, не скажешь вслух, так что я кивнула:

— Ясно. Но документы его я могу посмотреть?

Добровольская окинула меня долгим взглядом. Помедлив, всё-таки поднялась с кресла и направилась к сейфу. Погремев ключами, открыла его, порылась в нём и наконец извлекла на свет пухлую папку. Вернулась ко мне и бросила папку на стол.

— Вот, смотрите, — сухо произнесла она, но в кресло не села, а отошла к окну.

Я подтянула папку к себе, взглянула на титульный лист: «Кириллов Данила Андреевич…» Посмотрела на фотографию Дани, видимо, снятую года два назад: уродливая короткая стрижка, сурово поджатые губы и независимый взгляд. Вздохнула и побежала глазами по строчкам: «Родился в Москве, 29 апреля 2002 года. Мать: Кириллова Елена Андреевна, умерла 27 сентября 2014 года. Определен в детский дом № 5». В графе «отец» стоял прочерк.

Покосившись на Добровольскую, замершую у окна, я снова вернулась к листам, туго подшитым скоросшивателем: «характеристика…», «оценки…», «личные наблюдения воспитателей…», «сведения о болезни…». Здесь было всё: как Данила учился, как себя вёл, какие лекарства он пил, с кем дружил и даже с кем он успел подраться. Не было лишь информации о его отце.

— Скажите, — я подняла голову, — а Данила алименты от отца получает?

— Нет, он — незаконнорожденный, — Добровольская покусала кожицу на нижней губе, — но я понимаю, к чему вы клоните. — Она вернулась к креслу и села. Кресло скрипнуло. — Видите ли, — уперев локоть о стол, Добровольская раздраженно потерла узкую переносицу, — видите ли, Саша, в своё время я тоже пыталась решить этот вопрос, но всё, чего мне удалось добиться от его матери, это её категоричный отказ назвать имя отца мальчика. Она не хотела иметь с ним дело. Впрочем, есть одна фотография…

— Какая фотография? — насторожилась я.

— По всей видимости, изображение его отца. Данила признался, что украл этот снимок у своей матери. На фотографии его «отец» стоит рядом с ней. Полагаю, что он за ней ухаживал, раз приезжал к ней на выпускной. Впрочем, судите сами.