А что это я здесь делаю? Путь журналиста

Мое отношение к деньгам осталось в общем прежним. Как говорит мой друг Герби: «Люди не меняются, меняются только обстоятельства». В Майами никогда много не платили. Если бы я остался там, то, наверное, и по сей день не рассчитался бы со своими долгами. Боб решил, что в моей жизни нужны перемены. Он договорился с Mutual о более высокой зарплате для меня и передал управление моими средствами инвестиционной компании в Бостоне.

Вначале новое шоу базировалось в Майами. Джеки Глисон и Дон Шула были моими первыми гостями. В ту ночь только 28 маленьких станций по стране передавали нашу программу. В январе 1978-го еще не существовало ночных рейтингов. По крайней мере я такого не помню. Знаю только, что все пошло хорошо с самого начала. Программа была серьезной, но сама себя всерьез не воспринимала. В этом и была ее прелесть. За одну секунду настроение могло меняться – от гениальных прозрений до истерического хохота.

Ничего подобного в эфире еще не было. Были, конечно, какие-то местные диджеи со своими утренними фишками. Но не было такого сплава юмора и серьезных разговоров, а также слушателей со всех концов страны, которые могли звонить в эфир. Формат передачи оставался неизменным на протяжении многих лет. Я в течение часа задавал вопросы гостю (или гостям). Потом приглашенные отвечали на вопросы слушателей по телефону – на это отводилось два часа. А потом шли два часа свободного общения в эфире, когда каждый мог позвонить в студию с любым вопросом.

Спустя месяца два шоу переехало в Вашингтон. Был найден не только нужный момент, но и нужное место. Неизвестно, как у меня получалось, но я всегда умудрялся оказаться там, где происходило все самое интересное. Лучше всего я могу объяснить это так. Когда-то давно в Chicago Bears[66] был замечательный игрок Дик Буткус. У него было превосходное чувство мяча. Говорили, что Буткус всегда там, где мяч. Подобное чувство есть и у меня в моей сфере деятельности.

В конце 1970-х – начале 1980-х в Вашингтоне жизнь кипела. Тогда слова «средства массовой информации» еще не приобрели столь дурную славу, как сейчас. У них было уважение общества. Расследование Вудворда и Бернстайна[67] относительно Уотергейтского взлома всего за несколько лет до этого вынудили президента Никсона уйти в отставку. Двое репортеров стали национальными героями. Роберт Редфорд и Дастин Хоффман изобразили их в фильме «Вся президентская рать». Для журналиста в 1970-е не было места лучше, чем Вашингтон. Политики пролетали через столицу, словно здесь стоял турникет, но журналисты оставались на службе. Это были люди особой породы, практически вымершей сегодня. Им оставляли лучшие столики в ресторанах.

Каждый, кто что-то представлял собой в Вашингтоне, обедал в ресторане Дюка Зейберта. Бен Брэдли, редактор Washington Post

; Джордж Аллен, тренер Washington Redskins; Эдвард Беннет Уильямс, знаменитый адвокат и хозяин Baltimore Orioles; все политики. Мы с Дюком сдружились сразу же. Он не спал, слушая мои программы, и вскоре за мной был закреплен центральный столик, тот самый, который сразу же видел каждый входящий. Я каждый день приходил к Дюку на ланч. И он отказывался подавать мне счет.

Прошло не так много времени, как мое шоу попало в пятьдесят лучших, и его слушал даже Тед Коппель[68], когда ехал домой после ночного телеэфира. Благодаря звонкам слушателей со всех концов страны мы чувствовали пульс всей Америки. Эд Литтл не ошибся. Страна была уже не такой большой. Какой-нибудь парень из Феникса интересовался жизнью и работой мэра Нью-Йорка. Матчи Суперкубка волновали людей от побережья до побережья. Жители Миссисипи смеялись над шутками в нашей программе совсем так же, как жители Висконсина.

А потом случилось 4 ноября 1979 года. Даже человек, который мог представить себе, что вся страна может настроиться на одну радиопрограмму, не предвидел такого. Этот день захватил внимание всех американцев и удерживал его на протяжении последующих 444 дней.

В тот день в шесть тридцать утра за полмира от нас иранская студентка, спрятав под одеждой кусачки, подошла к воротам американского посольства в Иране. Перекусив цепи, она впустила туда три тысячи вооруженных людей. Шестьдесят шесть сотрудников посольства были взяты в заложники. В вечерних новостях американским зрителям показали, как их с завязанными глазами вели по улицам. Все без исключения звонки в ту ночь были о заложниках. И на следующую ночь тоже. За все время моей работы на радио я никогда не слышал такого гнева в людских голосах. Люди были вне себя, во-первых, из-за того, что какая-то кучка террористов смогла так унизить Соединенные Штаты; а во-вторых, потому, что мы оказались беспомощны перед лицом происходящего.