А что это я здесь делаю? Путь журналиста

«Мне не нравится, как вы выглядите, – сказал Куп, прежде чем выйти из студии CNN. – Сделайте одолжение: завтра первым делом покажитесь врачу».

Мы расстались, и я отправился на радио. В эту ночь гостем моего шоу был Дэвид Хальберстэм, писатель, завоевавший Пулитцеровскую премию. Его брата, кардиолога, я не один раз принимал на своих программах. Майкл Хальберстэм был одним из первых среди врачей, кто начал говорить о пользе ежедневного приема аспирина.

Не знаю, оказала ли на Дэвида влияние профессия Майкла. Но когда мы закончили наше общение, в три часа ночи, во время перерыва, перед началом открытых теледебатов со слушателями, Дэвид повернулся ко мне и спросил:

«Вы нормально себя чувствуете?»

«Да».

«Вы не слишком хорошо выглядите».

Позже многие говорили, что мое лицо в тот день имело сероватый оттенок, что является одним из признаков приближения инфаркта. Но я не чувствовал ничего необычного… пока не прошел еще один час.

Примерно в четыре часа утра у меня вдруг заболело правое плечо, а потом боль стала спускаться вниз по руке. В пять часов я ушел из студии и поехал домой. Боль не проходила и была такой, что я даже не мог уснуть. Я позвонил своему врачу.

Боль в правом плече – довольно странный симптом инфаркта. Боли в груди не возникало. Мой врач подумал, что проблема в желчном пузыре, потому что он может быть причиной рефракторных болей.

«Подождите с час, – сказал он, – и, если боль не прекратится, приезжайте в больницу, я вас осмотрю».

Прошел час, боль никуда не делась. Хая спала. Я не стал ее будить, за что она до сих пор на меня злится. Но я сам не имел представления, насколько все в действительности серьезно. Я просто не хотел беспокоить ее. Вместо этого я позвонил моему продюсеру на CNN, Тэмми Хаддад, чтобы она приехала и отвезла меня в больницу Университета Джорджа Вашингтона. Она заехала за мной примерно в половину восьмого. По дороге я курил в машине.

Мы подъехали к отделению скорой помощи. Оно называется в народе отделением Рональда Рейгана, потому что именно сюда его привезли после покушения. Выйдя из машины, я заметил, что боль отступила. Так ведь всегда и бывает. Непонятно почему, но стоит приехать к врачу, как у тебя тут же все перестает болеть.

«Тэмми, – сказал я, выходя из машины, – подожди меня здесь. У меня уже ничего не болит. Кажется, все в порядке».

Я зашел в заполненное народом помещение приемного покоя. Мне показалось, что, прежде чем кто-нибудь мной займется, пройдет не один час. Поэтому я развернулся и собрался уходить. На самом деле, чего меня осматривать? У меня ведь больше ничего не болело. Я пошел к машине, но ее не оказалось на месте. Оказывается, охрана потребовала, чтобы Тэмми отъехала от входа.

Тогда еще никто и слыхом не слыхивал о мобильных телефонах. Я не мог позвонить ей и попросить вернуться за мной. Поэтому я опять пошел в приемный покой. Там был человек с папкой для записей – наблюдатель. Я и не знал, что так положено. Во многих больших отделениях скорой помощи есть такие люди. Их задача: выявить в очереди тех, кому требуется незамедлительная помощь. Это имеет смысл – вдруг человек с инфарктом окажется в очереди пятым после четверых со сломанными мизинцами. Наблюдатель и должен обращать внимание на таких людей.

И вдруг этот крупный мужчина подошел прямо ко мне и спросил:

«У вас что-то с сердцем?»

«Нет».

«Пройдемте со мной».

Я вошел за ним в кабинет – тот самый, в который поступил Рейган. Пришел врач скорой помощи. Я объяснил ему, что у меня заболело правое плечо, а потом боль переместилась вниз по руке. Тут же к моей груди оказались присоединены контакты электрокардиографа, а в запястье воткнута иголка капельницы. Никто даже не спросил у меня страховое свидетельство. Появилась Тэмми, увидела, что происходит, и поехала домой за Хаей. Место Тэмми рядом со мной занял продюсер с радио Mutual Пэт Пайпер.

Появился доктор Уоррен Леви.

«У меня все прошло, – сказал я ему. – Больше ничего не болит».

«Вот что я вам скажу, – ответил Леви. – Если вы останетесь, я тоже останусь с вами, потому что нам нужно сделать кое-какие анализы, когда боль снова вернется».

Я обратил внимание, что он не сказал «если

». Он сказал «когда».

«Ну ладно, – сказал я ему. – Я подожду». И он оставил меня сидеть там, страстно мечтающим о сигарете. Но в приемном покое скорой помощи курить не разрешалось.

Через какое-то время боль действительно вернулась, причем это была самая дикая боль, которую я только испытывал в жизни. Врачи и медсестры взяли свои анализы, повесили результаты на доску в другом конце кабинета и собрались вместе, чтобы оценить их. И вдруг повернулись и бросились ко мне.

Удивительно, как все-таки юмор помогает в жизни.

«Кажется, дело тут не в растянутой мышце», – сказал я Пэту. Прилетел доктор Леви, посмотрел мне в глаза и заявил:

«Мистер Кинг, должен сказать вам всю правду. У вас инфаркт».

«Я умру?»