А он не вернулся из боя

— Тогда предлагаю, пообедав, уехать отсюда. Переночуем где-нибудь подальше к югу. В этом муравейнике ночевать — можно без машины остаться или еще хуже. Поэтому остановимся в городе Магага, а утром отправимся дальше. Знаете, какое расстояние нам надо преодолеть?

— Догадываюсь. Наверное, тысячи три километров?

— Ошиблись, более чем в два раза больше.

Когда они сели в машину, Иосиф включил навигатор. Такую вещь Бровиков еще никогда не видел и поинтересовался, что это.

— Навигатор, новейшее изобретение ученых. Вот, смотрите, я включаю его и наживаю на нем нужную нам точку — столицу Зимбабве город Хараре. Видите, дорога? По ней и будет вести этот умный прибор. А теперь я запросил, через какие страны мы будем ехать. Смотрите: Судан, Уганда, Заир, Ангола, Замбия. А сейчас попросим навигатор подсказать нам, сколько километров от Каира до Хараре. Вот, видите — семь тысяч восемьсот восемьдесят. А теперь поинтересуемся, сколько времени нам понадобится, чтобы проехать это расстояние, если бы мы ехали не останавливаясь и с этой же скоростью. Видите, сто тринадцать часов.

— Да, ничего не скажешь, — почесал затылок Бровиков, — и прибор мощный, чудо, и расстояние — ого-го! А как будем пересекать границы этих стран?

— Ну, во-первых, в Африке не закрывают так границы на замок, как в СССР, а, во-вторых, ключ от здешних замков у меня в кармане — это деньги.

Через три часа, когда день уже клонился к вечеру, они приехали в Магагу, быстро отыскали отель. Середич заказал на свое имя двухкомнатный «люкс» и прямо в номер — ужин. После того как Иосиф принял ванну, туда направился Бровиков. Наконец, впервые за многие дни, он помылся в ванне. Протез, конечно, снял, но разбинтовывать не стал. Хорошенько вымывшись, занялся своей ногой. Налил в ванну чистой воды комнатной температуры, достал небольшой сверток с бинтом, ватой и марганцовкой, которой вылил немного из флакона в воду, и снял с раны бинт. Рана была в крови, но чувствовалось, что она скоро закроется. Он промыл ее, затем проделал такую же операцию с рукой. Здесь рана практически затянулась. Небольшим куском бинта, не делая тампона, завязал руку. Затем, дав культе высохнуть, перевязал ее. Вылил из ванны воду, с помощью душа промыл ее, натянул халат и вышел. Середич уже спал. Стараясь поменьше шуметь протезом и костылем, Андрей сел на кровать, снял протез, костыль поставил у изголовья, лег в чистую приятно пахнущую постель, выключил бра, повернулся на бок и уснул мертвым сном.

Глава 25. Мамы, жены, дети

По всем признакам, в стране наступали перемены. Происходили неожиданные, страшные потрясения и в душах людей, и в экономике, и в политике. Генеральный секретарь ЦК КПСС, Президент Советского Союза Михаил Горбачев менялся на глазах. В его словах было все больше риторики — пустой, непонятной, больше блудливой. Его слова «давайте порассуждаем» являлись как бы преддверием новых, удивительных, похожих на измену, на развал страны.

Откуда-то появлялись новые люди, которые вдруг становились лидерами разрушения недавно могучей, огромной страны. Стремительный вывод войск из Афганистана, предательства людей, которые поверили Советскому Союзу. Они, их жизни бесцеремонно, словно товар, отдавались на откуп контрреволюции. Слова поддержки тем людям, которые проходили обучение в Советском Союзе, верили в идеалы, могучего соседа и вот остались один на один с кровавым противником, за спиной которого маячили США, многие страны Европы, Африки, Азии, оказались пустыми.

Было ясно, Горбачев и его команда дарила Афганистан темным, беспощадным силам. А Советский Союз, словно поезд, мчался к мосту, который уже разрушен.

Формально принимались некоторые меры по поддержке воинов-интернационалистов, которые честно исполнили приказ Родины, но на деле они всё больше чувствовали себя обманутыми, брошенными. Начали создаваться общественные организации воинов-интернационалистов. Их задачей было отстаивание интересов тех, кто рисковал жизнью, семей погибших, инвалидов.

Матери и жены погибших, пропавших без вести в Афганистане поняли, что и им надо объединяться. Ради тех, кто числится без вести пропавшим, ради тех, кто погиб или стал инвалидом войны, которую все чаще стали называть проклятой, ненужной.

Вот и мамы наших живых и мертвых героев — Коблик, Чайкина, Манкевич, Головнева и сотни других тоже создали такую организацию. А когда Горбачев ради красного словца организовал в Кремле встречу с такими матерями и женами, одна из минчанок, Инна Головнева, швырнула в лицо генсеку орден погибшего сына. Женщины избрали Инну Сергеевну Головневу председателем Всесоюзной организации матерей и вдов погибших и пропавших без вести в Афганистане. Но что до всех этих матерей, вдов, воинов-интернационалистов верхушке страны? Чтобы притупить их боль, обиду, что могло привести к ярости и противостоянию, придумали знак «Воину-интернационалисту», выдали удостоверения на льготы и одновременно взращивали разрушительные, прозападные, антисоветские силы, стараясь быстро сделать их ведущими в новом государстве.