А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

Будучи обеспеченным человеком, Владимир Александрович никогда не состоял на государственной службе, являя собой едва ли не единственный для России пример независимого ученого. Он хорошо разбирался в музыке и живописи, много путешествовал (страны Европы, Аравия, Алжир, Тунис, Палестина), работал в крупнейших книгохранилищах Европы, занимался благотворительной деятельностью. Был женат на Анне Васильевне Андреевой, выпускнице Московской консерватории по классу фортепианной игры проф. В. И. Сафонова.

Он пристально следил за западноевропейским книжным рынком, был в тесном контакте с крупнейшими западными антиквариатами, собрал уникальную коллекцию ценнейших и редчайших монографий по духовной жизни древности, раннего христианства, Средних веков, эпохи Возрождения. Свою богатейшую библиотеку (десять тысяч томов) он завещал книжному собранию Румянцевского музея (ныне РГБ). Уже с 1881 года Кожевников периодически передавал в фонды музея различные издания – научные труды и архив своего рано умершего младшего брата-ботаника, каталоги художественных галерей, математические труды и др.

При всей универсальности интересов Кожевникова в нем как толкователе и ценителе явлений культуры совершенно не было того, что о. Павел Флоренский называл «идейной безродностью и культурным самочинием». Его вкусы отличались некоторой консервативностью и привязанностью к русской национальной традиции. Осознание своих исторических корней, острое чувство связи прошедшего с настоящим, любовь к русской культуре – при широкой европейской просвещенности – делали Кожевникова «носителем славяфильской и даже старомосковской» культурной традиции.

В начале 1900-х годов произошло сближение Кожевникова с кругом московских славянофилов (М. А. Новоселовым, Ф. Д. Самариным и др., позже – С. Н. Булгаковым и П. А. Флоренским), которое определило направление его дальнейшей жизни и деятельности. При его участии (вероятно, и денежном) Новоселовым было организовано издание «Религиозно-философской библиотеки», он с самого начала был постоянным членом «Кружка (или Общества) ищущих христианского просвещения», активным участником чтений для учащейся молодежи. Постепенно вокруг этого издания сложился круг лиц, который назвал себя «Обществом ищущих христианского просвещения». Общество находилось под покровительством еп. Феодора (Поздеевского) и духовно окормлялось старцами Зосимовской пустыни во главе со схимонахом Германом.

Вот список выявленных членов общества: М. А. Новоселов, Ф. Д. Самарин, о. Павел Флоренский, С. Н. Булгаков, В. Ф. Эрн, В. А. Кожевников, кн. Г. Н. Трубецкой, Ф. К. Андреев, Л. А. Тихомиров, прот. Иосиф Фудель, В. Свенцицкий, П. Б. Мансуров, А. С. Глинка-Волжский, С. А. Цветков.

«Возглавителями» кружка были M. А. Новоселов, которого друзья называли «авва Михаил», и Ф. Д. Самарин. Роль последнего в Обществе была велика. Он был племянником одного из столпов раннего славянофильства Ю. Ф. Самарина и нес в себе живое предание славянофильства. Федор Дмитриевич и его брат Петр Дмитриевич были живыми свидетелями заката славянофильства «золотого века», благоговейно относились к памяти дяди, были хранителями его рукописного наследия и бережными его издателями. Более того, их внешний и внутренний облик нес в себе дыхание той эпохи. О. Павел Флоренский следующим образом оценивал значение Ф. Д. Самарина для Общества:

Но для нас этот авторитет его был еще укреплен и усилен историческим местом Феодора Дмитриевича – именно местом его в истории славянофильства. Когда-то юнейший из старых, он стал потом старейшим из молодых. Этим определилось его особое значение для нас. Соборность сознания, этот важнейший член славянофильского исповедания, во времени являет себя как преемство. И если преемство мысли и культуры вообще есть для славянофильства один из основных признаков подлинной культуры, то преемство самого славянофильства не может не быть в этом понимании жизни непременным требованием, почти критерием истинности. Живое предание славянофильства явилось нам в лице Феодора Дмитриевича. Из его рук мы, внуки, получали нить, связующую с славянофилами-дедами, с славянофильством золотого века[459].