А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

Но, как писал Николай Арсеньев, «главной вдохновляющей силой Общества» был Владимир Александрович Кожевников. По словам Арсеньева, Кожевников был одним из самых выдающихся ученых, с которым я вообще имел дело в своей жизни, человеком огромных знаний, сильной и пытливой научной мысли, талантливым, глубоко самостоятельным исследователем, прямо поражающем ширью своего захвата и из ряда вон выходящей эрудицией – не той, которой довольствуются заурядные ученые, а более вглубь идущей, основанной на умении пытливо искать и находить все новые и новые данные, характеризующие предмет или данную эпоху. <…> Он был серьезным специалистом в самых различных областях, как, например, в области истории религий, которая была особенно близка его сердцу. Еще в юности он написал серьезнейшее исследование, основанное на самостоятельном изучении первоисточников, о религиозной жизни римского общества во II и III веках нашей эры; под старость он написал огромный двухтомный труд «Буддизм и христианство». Все более или менее значительные исследования и монографии из этой обширной области были ему хорошо знакомы, особенно все, что касается эпохи эллинизма и религиозной истории Индии, а также религиозной жизни и всей духовной культуры Средних веков. Далее, он был выдающимся специалистом по истории итальянского Возрождения.

Огромное исследование по культуре Ренессанса, и особенно по истории его эстетических идеалов, лежало у него готовым в 14 рукописных томах, но так и осталось ненапечатанным. Он был также большим знатоком идейных и философских течений XVIII века, в особенности тех, которые шли вразрез с господствующим в этом веке рационализмом. Им было напечатано обширное, исследование (в 700 убористых печатных страниц) о «Философии чувства и веры» Фрица Якоби. Но чтобы верно воспроизвести тот философский задний фон эпохи, против которого восставала философия Якоби, он не ограничился ссылками на руководящих философов или на исследования и монографии, характеризующие то время. Он сам по первоисточникам проделал интересную, хотя и неблагодарную работу – восстановить «философское лицо» эпохи по ее средним представителям, по всем тем многочисленным популярным философам-рационалистам, главным образом вольфианского направления, которые читали в многочисленных тогдашних германских университетах. Но Кожевников эту работу проделал и начертил яркую картину идей эпохи, той и идейной мещанской мелкоты и умственного бескровия, против которого боролся Якоби.

Кожевников был крупным богословом, знатоком истории древней церкви и трудов святых отцов; он особенно хорошо знал мистико-аскетическое богословие не только великих учителей восточной церкви, но и мистиков христианского Запада, занимался сравнительным изучением аскетических идеалов и написал небольшую, но чрезвычайно ценную и насыщенную знанием книжку об истории христианского аскетизма.

Зимой 1913 года М. А. Новоселов, Ф. Д. Самарин и В. А. Кожевников Советом Московской духовной академии избраны и Святейшим Синодом утверждены в звании почетных членов МДА. Представления к избранию написаны о. Павлом Флоренским (о М. А. Новоселове и В. А. Кожевникове) и Ф. К. Андреевым (о Ф. Д. Самарине)[460]. Эти избрания были, в том числе, свидетельством и заслуг Общества. Ф. Д. Самарин в письме о. Павлу Флоренскому в 1913 году сообщал: «Я вполне сознаю, что не имею никаких прав на это почетное звание и обязан избранием лишь имени, которое ношу, и благосклонному отношению ко мне преосвященного Феодора, а также, может быть, моему скромному участию в Новоселовском кружке, которому хотели оказать внимание»[461]

. В целом же избрание было свидетельством высоких заслуг членов Общества перед Церковью Православной: «Этим избранием совет Моск. Дух. Академии заявил, что он ценит и ставит высоко заслуги указанных работников на поле церковном»[462].

Дружеское единение Общества было воплощением идеи соборности и подобно духовному родству первоначальных славянофилов. Об этом можно судить по письму о. Павла Флоренского к В. В. Розанову от 7 июня 1913 года: