А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

И еще один момент философского преемства (они нами далеко не исчерпаны) стоит здесь отметить. Это воспринятое Трубецким у Хомякова (возможно, через Вл. Соловьева) философское употребление понятия веры, которая превращается в одну из познавательных способностей, необходимую и даже первоначальную данность цельного разума. По словам апостола Павла, вера – «уповаемых извещение, вещей обличение невидимых» (Евр. 11, 1). Во Втором письме к Ю. Ф. Самарину А. С. Хомяков дал такое определение веры: «Я назвал верою ту способность разума, которая воспринимает действительные (реальные) данные, передаваемые ею на разбор и сознание рассудка. В этой только области данные еще носят в себе полноту своего характера и признаки своего начала. В этой области, предшествующей логическому сознанию и наполненной сознанием жизненным, не нуждающимся в доказательствах и доводах, сознает человек, что принадлежит его умственному миру и что миру внешнему. Тут, на оселке воли, сказывается ему, что в его предметном (объективном) мире создано его творческою (субъективною) деятельностью и что независимо от нее»[456]

. Вера, которая, казалось бы, могла быть отнесена в сторону субъективного элемента в познании, и дает по Хомякову отчетливое различение (с помощью воли) мира субъективного, внутреннего и объективного, не зависящего от человека. Именно такую функцию выполняет вера и у Трубецкого: «Вера, как неизбежный элемент нашего чувственного и рационального познания, имеет другой предмет, отличный от духа: она убеждает нас в реальности внешнего мира, в реальности предметов чувства и разума. Мы верим в реальность других существ вне нас, которые мы признаем либо на основании чувственного опыта, либо на основании логических умозаключений от такого опыта»[457].

Две большие философские статьи С. Н. Трубецкого носят, бесспорно, приготовительный характер. В них даются контуры большого философского замысла, осуществить который философу было не суждено. Но и здесь есть удивительное сходство с Хомяковым. Его философские статьи и письма, таящие в себе буквально россыпь мысленных жемчужин, были написаны на закате жизни, как продолжение дела, начатого его умершим другом Иваном Киреевским. Они не составляют большой части в наследии Хомякова, считавшего себя прежде всего историком и жившего в мире религиозных систем и языковых этимологий. Этой части хомяковского наследия меньше всего повезло, его наиболее существенные работы по философии до сих пор не переизданы и, по сути, не востребованы современной культурой. Может, и к ним обратиться пора, чтобы получить неожиданные и живительные просветления среди запутавшихся философов-тугодумов, «держа внутри себя собор» со всеми родственными нам душами в прошлом русской культуры.

И. В. Дубинина, А. Д. Кожевникова, Д. А. Кожевников

Славянофильская традиция в творчестве В. А. Кожевникова

Владимир Александрович Кожевников (1852–1917) при жизни был мало известен русскому обществу, а по смерти разделил судьбу многих религиозных философов и богословов предреволюционной эпохи: труды его не переиздавались, даже имя упоминалось редко, в основном в перечислениях, в тени более знаменитых имен – П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова, А. С. Хомякова, М. А. Новоселова.

Первое слово, согласно повторяемое многими, писавшими о Кожевникове, – ученый, «человек необъятной учености» (Бердяев). Современники удивлялись универсальности и основательности его знаний, но еще удивительнее было то, что Кожевников никогда никаких учебных заведений не оканчивал и дипломов не имел.

Владимир Александрович Кожевников родился 12 мая 1852 года в уездном городке Козлове Тамбовской губернии в состоятельной образованной купеческой семье потомственного почетного гражданина, получил прекрасное домашнее образование. Учебными пособиями для него служили труды Платона, Пифагора и Никомаха, Архимеда, Гиппарха и Птолемея, Аристотеля, Эвклида, Теофраста, Плиния и Диоскорида. В конце жизни Кожевников знал 14 языков, свободно владел восьмью. В Козлове в круг общения семьи входили Дуловы, Игумновы, И. В. Мичурин.

После смерти отца (мать потерял еще раньше) он вынужден был заняться финансовыми делами семьи и образованием двух младших братьев. Все это помешало ему получить университетский диплом: курс истории философии он прослушал как вольнослушатель Московского университета.

Хотя внешне жизнь Владимира Александровича была небогата яркими событиями, она обладала внутренним напряжением и целеустремленностью. В письме к Павлу Флоренскому он отмечал: «Интенсивность и разнообразие личных запросов, стремлений и переживаний были столь велики, что они постоянно усиленно просились вылиться наружу, и подавить это желание было мучительно трудно»[458].