А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

Для нас, т. е. для нашего журнала, история есть чисто уже история, т. е. прошедшее. Мы равно связаны и с преданиями, составляющими основу «Современника», т. е. с взглядами Белинского, и с преданиями московских направлений. Те и другие предания в существенно важных сторонах их нам равно дороги. Это беспристрастие вовсе не холодное равнодушие с нашей стороны и вместе с тем не заслуга наша. Оно законное наследство. Для нас нет уже ни славянофильства, ни западничества, нет даже Москвы и Петербурга в этом смысле. Мы стало быть вправе рассмотреть дело спокойно[628].

Автор упрекает Белинского, что зачастую тот «намеренно не хочет понять Хомякова», его отношение к Западу, что стихотворение «Мечта» «проникнуто все высоким пониманием запада и его чудес, его “святых чудес”, как называет их сам поэт».[629]

Автор утверждает, что Белинский и Хомяков одинаково дороги нам, споря с «Отечественными Записками», «Русским Вестником» и «Современником», защищая в этой полемике и Белинского, и Хомякова, подчеркивая их недостатки и достоинства.

Вот образчик такой взвешенной оценки стихотворений Хомякова:

Белинский весьма редко ошибался в эстетическом отношении. Единственное, что можно сказать против его эстетических приговоров – это то, что он, увлекаемый своей искренней страстностью, иногда, позволяет себе выразиться вульгарно, но верно «пересаливал» в похвалах или порицаниях.

В особенности был он великий мастep иногда отличать все головное, как бы оно блестяще ни было, от сердечного, внутреннего…

Мы глубоко чтим память покойного Хомякова, как одного из самых блестящих, благороднейших и даровитейших представителей нашего нравственного и общественного сознания – но в верности существенных черт взгляда Белинского на его поэтическую деятельность – нас нисколько не разубедили ныне вышедшие стихотворения Хомякова[630].

А вот вывод из этой полемики, в которой высказывается не столько мнение о поэте Хомякове, о поэтах и критиках, сколько о сущности самой поэзии:

Поэт истинный будь он хоть дотла проникнут известным философским созерцанием – как, например, Тютчев – создает вокруг себя свой целый, особый, неотразимо влекущий мир: осязательно-реальное бытие примут у него самые отвлеченные созерцания, о чем бы ни заговорил он, о том ли даже что

Не в первый раз кричит петух.Кричит он бодро, живо, смело;Уж месяц на небе потух,Струя в Босфоре заалела,

о том ли, что

Не плоть, а дух растлился в наши дни,

или о стране, которую

сам царь небесныйИсходил благословляя,