А вдруг?.. Тревога: как она управляет нами, а мы – ею

«Чаще всего я себ я на этом ловлю, когда думаю о детях. Сыну скоро семь, и когда я об этом думаю, то понимаю, что я как будто выпал из его жизни. Я часто вижу, как что-то происходит, и понимаю, что мне бы радоваться. Когда я видел, как он учится ходить, например. Но я не радовался. Я все время думаю о том, что может случиться, думаю о том, что может пойти не так».

Патрик чувствует ответственность. Безусловно, дела могут принять плохой оборот. В жизни Патрика такое уже бывало. Когда его родители разводились, возник спор об опеке, отец впал в депрессию, и Патрик считал своей обязанностью постоянно радовать отца. Но сколько бы ответственности за себя и за будущее своей семьи он на себя ни взваливал, чувство вины и не думает его покидать.

«Это какое-то гигантское чувство вины. И тяжелое. Я не испытывал радости, когда надо было радоваться, но я понемногу исправляюсь. Иногда между радостными моментами проходит несколько лет. Я могу испытать радость, когда женщина, с которой у меня семья, заговаривает о чем-нибудь, в чем я участвовал. Но ведь это же в конце концов не очень хорошо. Всегда находятся какие-то проблемы, которые надо решать, чувства, с которыми надо справляться, ситуации, которые надо разруливать».

Патрик пытался практиковать mindfulness / осознанность, тренировался быть в здесь и сейчас. Но, по его словам, это не помогло. Помогает четко проговаривать, что он делает, непосредственно в момент действия. Беру губку, капаю на нее средство для мытья посуды, мою тарелку дочиста, смываю пену, ставлю тарелку в сушилку, объясняет он.

«Но между словами всегда возникает промежуток, и я снова проваливаюсь в мысли. Я даже наловчился говорить, а мыслями быть где-нибудь еще».

Я спрашиваю, какие занятия или действия позволяют ему полнее ощутить свое присутствие в здесь и сейчас.

«Резать себя помогает. Тогда я чувствую, что нахожусь в настоящем, – говорит Патрик. – И насилие. Мне хотелось бы, конечно, сказать, что чувство присутствия в моменте могут дать мне близость и секс. Но этого я сказать не могу. Меня в здесь и сейчас возвращает именно насилие. Насильственные действия».

«Что вы чувствуете, когда режете себе руки?»

«На какое-то время мне становится спокойно. Еще это способ привести свои чувства на понятную мне территорию. Мне может быть плохо. Мне может быть тревожно. Но хорошо мне не бывает».

Границы логоса

С тех пор, как в конце XIX века социология получила статус академической дисциплины, темой для анализа стали иррациональные результаты современной рациональности. В попытке решить проблему мы зачастую становимся еще более рациональными, но рациональность и представляет собой корень проблемы.

Пример – попытка справиться с засильем бюрократии введением дополнительных бюрократических правил. Другой пример – при помощи технологий устранить экологические проблемы, которые развитие технологий и породило. Третий, более замысловатый пример – измышлять все больше мыслей.

Производить мысли по нарастающей можно лишь в процессе размышлений, и больше никак. Критиковать процесс мышления, не порождая при этом еще больше мыслей, просто невозможно.

Лабиринт бесконечных а вдруг

требует интеллекта иного рода, чем для обычного мышления. В этой главе мы увидим, что такой интеллект существует. И все же в современной психологии интеллект определяется исключительно исходя из когнитивных способностей. Из того, что мы делаем со своими мыслями. Поэтому в истории полно умных людей, которые жили не умно[113].

Один из самых загадочных примеров – австрийский логик и математик Курт Гёдель. Вклад Гёделя в математику и философию трудно переоценить. Его первые теоремы о неполноте были опубликованы в 1931 году и произвели переворот в математической логике: они доказывали существование математических теорем, которые верны, несмотря на то, что их невозможно доказать. Таким образом, математика – в противоположность тому, что думали до Гёделя, – является «неполной». Звучит, может быть, банально, но Гёдель своими теоремами о неполноте внес выдающийся вклад в математическую логику. Философ Ребекка Гольдштейн в своей книге «Неполнота: доказательство и парадокс Курта Гёделя» сравнивает эти теоремы с произведением искусства, которое само по себе объясняет эстетические принципы.

Гёдель был настолько гениален, что само применение к нему понятия «гениальности» кажется преуменьшением. Возможно, сравнить себя с ним мог бы его друг Альберт Эйнштейн. Они познакомились в Принстонском университете после того, как оба бежали из захваченной нацистамии Европы в США. С начала 1930-х годов и до самой смерти Эйнштейна в 1955 году они часто прогуливались вдвоем, делясь мыслями. Эйнштейн позже скажет, что в те годы приходил на работу в основном чтобы насладиться «привилегией» беседовать с Гёделем.