Адмирал Н.С.Мордвинов — первый морской министр

Дорожные заботы ему никогда не были в тягость. При нас курьера не было, и отец мой сам исполнял эту должность, смотрел за всем порядком, все сам заказывал и сам расплачивался, выходил с братом смотреть квартиры по гостиницам и, уезжая, требовал от нас, чтобы все комнаты оставались в порядке; заходил даже в наши спальни, наблюдая, чтобы и там все было прибрано. Он всегда приучал нас к большому порядку, быв сам во всем аккуратен, и повторял часто, что это для каждого необходимо и что нужно всегда приучать детей с малых лет к порядку и аккуратности, что подействует на всю их жизнь.

XIII

В отсутствие наше у нас в доме верхний этаж был отдан внаймы; занимал его американский посланник; во втором жила тетушка Анна Семеновна с семейством, а ближнюю нашу дачу занимала сестра Вера Николаевна Столыпина с мужем и детьми. Возвратясь из-за границы, мы прожили всю осень вместе на даче. У сестры моей тогда было уже четверо детей.

К зиме мы переехали в Петербург, в собственный свой дом. Тетушка Анна Семеновна, хотя и жила с своим сыном на квартире, но всегда имела у нас в доме комнату и часто ночевала. На зиму приехали в Петербург обе тетушки, Елизавета Семеновна с тремя дочерьми и Екатерина Семеновна, которая, по отъезде нашем за границу, вскоре овдовела; все они бывали у нас каждый день. Матушка всю эту зиму была очень слаба; путешествие за границу, против нашего ожидания, ее очень утомило; она страдала ревматическою болью в руках, которую она получила от простуды в Италии, и в Париже всю зиму была нездорова. По возвращении из путешествия она долго не могла поправиться. Летом в 1821 году мы поехали в Ревель на шесть недель для купанья; осенью возвратились довольно рано. Матушка моя желала провести еще несколько времени за городом, так как осень была прекрасная. Ближняя наша дача была отдана внаймы, и мы проехали прямо в Ораниенбаум. Остановясь в гостинице, нашли в окрестности дачу адмирала Лупандина^{105}

свободною уже от жильцов, остались там всю осень и решили купить эту дачу; она давно была нам знакома, как и все прибрежье; мы несколько лет проводили там каникулы для купанья по разным дачам, как-то: у Грейга^{106}, Чичагова, Бека и на этой даче. Она славится великолепными, огромными дубами; неизвестно, кем они были посажены, но, вероятно, еще при Петре Великом, а может быть, и ранее. Дача эта принадлежала некогда графу Роману Илларионовичу Воронцову^{107}, отцу княгини Дашковой, которая упоминает о ней в своих Записках. После того мы несколько лет, весну и осень жили на ближней даче. Отец и брат мой ездили каждый день в город, в девять часов утра, на службу, и к обеду возвращались. Но летние шесть недель, вакантное время для отца, мы проживали на дальней даче и пользовались морским купаньем, что принесло большую пользу матушке. Она приглашала туда многих из наших знакомых, и мы проводили время очень приятно. Брат жил в городе, но приезжал каждую пятницу к обеду, а в понедельник утром опять уезжал на службу. У нас на даче была оранжерея с виноградом. К нам всегда собирались на лето много молодых девиц гостить, а когда приезжал брат из города, то для них это был праздник. Бывало, между разными забавами, он поведет их в оранжерею, разумеется, с позволения отца — поднимет раму, пустит их туда и опять закроет, а они наслаждались фруктами сколько хотели. Отца это веселило, он ходил и с шуткою говорил садовнику: «У тебя оранжерея замкнута, а, кажется, там птички клюют» Отец мой очень любил садоводство и всякие сельские работы: разводить школы, осушать болота, приготовлять землю разных качеств и прочие садовые занятия. Сам собирал семена, особенно яблонные, и душистый горошек (остальные семена разных цветов собирала я для него) и все пакетики хранил он у себя до весны. Часто обрезал сам сухие ветви у фруктовых деревьев; не доверял ножа садовникам, находя, что они портили их своею излишнею стрижкою. Антипатией его были также танцмейстеры и парикмахеры, которые, он говорил, не понимали красоту природы; одни портили своими грациями, а другие — уродливыми прическами. Он любил шахматную игру; по этой причине у нас, на дачах и в городе, всегда стояли в зале шахматные столики; сам он не садился за игру, но вся наша молодежь умела играть в шахматы, а он, ходя по зале, часто останавливался, смотрел с удовольствием и помогал обеим сторонам.