Адвокат с Эльтона

— Всё верно. Но вы опоздали на четыре минуты на назначенную встречу и заранее не предупредили, что всё-таки хотите на неё явиться. Бронирование переговорного помещения отменено, — спокойно ответил робот-досмотрщик, а мне захотелось свернуть ему шею или тот шарнир, на котором болтался кубический аналог головы. Что за дурацкое программное обеспечение?

Я летел через два сектора, чтобы услышать, что встреча отменена из-за опоздания на шварховы четыре минуты?! Нестабильная сингулярность… Хруст эмали моих зубов услышал бы даже глухой, но не чёртова жестянка с кирпичной башкой.

— Уважаемый… робот. Во всех Мирах Федерации опоздание вплоть до пятнадцати стандартных астроминут считается пределами нормы. Лишь по истечении этого времени у граждан принято переносить встречи. Вы не имели права отменять переговорную.

— Извините, адвокат Эрик Вейсс, но в мои настройки вложено максимально допустимое опоздание транспорта на десять секунд. Все монорельсы, подземные транспортные модули, водные суда, воздушные шаттлы, аэробусы и флаеры Танорга управляются с центральных компьютеров Аппарата Управления Планетой, а потому опоздания более чем на десять секунд исключены в принципе.

Откуда в таноржцах такое маниакальное желание всё автоматизировать? Был бы здесь человек, уже давно бы пропустил…

— А я опоздал больше, чем на десять секунд. У меня личный транспорт, и я летел из соседней системы, а не с ближайшей планеты…

— У вас «Тигр» таноржского производства. В него заложена стандартная программа-навигатор, которая должна была рассчитать время прилёта до конечной точки маршрута. Неужели, когда вы садились в истребитель, бортовой компьютер вас не уведомил, что вы опаздываете?

Уведомил, и ещё как. Именно поэтому я перешёл на ручное управление и не сомкнул глаз, чтобы прилететь на полтора часа раньше… Однако противный досмотрщик не успокаивался:

— Если это так, то я настоятельно вам рекомендую сдать «Тигра» в сервис, чтобы его отремонтировали. Любой навигатор должен предупреждать пользователя заранее о временных сроках…

— Я сам разберусь, надо мне отдавать истребитель в сервис или нет, — прервал жестянку, потому что терпение уже подходило к концу. — Я хочу переговорить с клиентом. Неужели у вас нет свободных переговорок?

— Есть, — металлическая голова на шарнире наклонилась, изображая кивок, но больше ничего не произошло.

— Ну, и?

— Простите, вопрос непонятен.

Я закатил глаза. Верно, вопрос был о наличии переговорок, но не содержал побудительных глаголов… Спокойствие, только спокойствие.

— Тогда забронируйте помещение и пропустите меня наконец!

Несколько секунд робот молчал, явно анализируя, не нарушают ли мои требования очередные правила. Судя по всему — не нарушали. Искусственный «глаз» на турникете мигнул и загорелся мягким салатовым светом.

— Ваша переговорная ХН/15. Пожалуйста, встаньте на травелатор, он вас доставит к задержанному за шесть минут сорок восемь секунд…

Дальше я не слушал монотонный бубнёж техники, а быстрым шагом бросился по однотипным коридорам, сверяясь со световыми указателями. Безусловно, у людей получаются потрясающие и самые совершенные истребители, но когда дело касается вот таких вот житейских моментов, то никакого терпения на них не хватает. Бросил взгляд на коммуникатор — на препирательства с роботом ушло времени больше, чем моё опоздание.

Когда двери помещения с электронным табло «ХН/15» бесшумно разъехались в стороны, мой клиент уже ждал в кресле. Камиль Росси оказался типичным представителем своей расы: щуплый, если не сказать худющий, на голову ниже меня, достаточно смуглый. Вытянутое лицо, длинные руки и узловатые пальцы, какие присущи музыкантам, не менее длинная и немного несуразная шея, но все недостатки сглаживаются выразительными тёмными глазами и короткими, но пушистыми ресницами. Навскидку лет двадцать пять или тридцать, не больше. Голова обрита под ноль — так поступают с большинством заключённых. Одежда тоже стандартная для местной моды, но из добротного материала — ярко-голубой в вертикальную белую полоску комбинезон. Такие я видел сквозь полупрозрачные перегородки на других гуманоидах, и не удивлюсь, что расцветка одежды заключённых, как и всё на Танорге, проходила тщательный анализ и выбиралась психологами. На запястьях — обыкновенные магнитные наручники.

На пару секунд я замер на пороге, рассматривая нового клиента. Обычно говорят, что первое впечатление — самое верное. Но, пожалуй, всё, что я испытал, глядя на Камиля — это недоумение. Неужели преступление вот этого человека приравнивается к серийным убийствам? Бред какой-то.

Росси поднял на меня взгляд грустных тёмно-карих глаз, и стандартное приветствие вырвалось раньше, чем я задумался, что говорю:

— Добрый день, меня зовут Эрик Вейсс, я ваш адвокат. С вами хорошо обращаются?

— Ужасно! — тут же выскочило из уст Камиля.

Хм-м-м… Интересно, что же входит в понятие «ужасно» у этого малого? Своих подопечных я вытаскивал куда как из более мерзких условий. А тут почти что пятизвёздочный отель.