Агент сигма-класса. Больше, чем адъютант

Кадет Парис Риноско продолжал нервно топтаться на траве, словно тот самый крылатый олень, которого мы только что поймали. Он вроде бы был неплохим подчинённым, слушался, не задавал совсем уж дурацких вопросов, как его брат, но всё равно раз в неделю стандартно спрашивал меня одно и то же.

— Кадет Риноско, поясните, зачем вам понадобился адмирал Нуаре? — таким же официальным тоном спросила я.

— Я хотел бы получить рекомендацию от адмирала… — протянул Парис.

— Я подпишу вашу рекомендацию. У меня есть все полномочия делать это от лица адмирала Нуаре, — холодно ответила.

— Но когда прилетит адмирал Нуаре? Почему он не с нами? — вновь начал крутить свою шарманку шестирукий юноша. — Даже когда он прилетает на своём истребителе, то проводит от силы день или два на Зарине.

— Потому что адмирал очень и очень занят! — сквозь зубы прошипела я. — Он появится здесь тогда, когда сочтёт нужным. А теперь марш отсюда!

Риноско хмуро отдал честь и побрёл куда-то в сторону джунглей. Я хотела его одёрнуть, что лагерь находится в другой стороне, а затем раздражённо повела плечом. Сам разберётся, немаленький уже. В этот момент со спины донеслось:

— Адъютант Клифф...

— Что ещё? — устало произнесла, оборачиваясь.

Троица ларков тянула подбородки вверх, вытягиваясь по стойке смирно.

— Всё сделано, как вы просили, — доложил Оллейро.

Я кивнула. Ну, хотя бы с этой напастью справились. В этой части Зарины планируется построить курорт, и крылатые олени с их пугливым хлопаньем длиннющих крыльев и вредной привычкой топтать гуманоидов — не самые лучшие соседи. Последние три месяца я собирала данные и согласовывала варианты действий с экологами. Они уже почти согласились на перевозку поголовья оленей на соседний материк, а также уменьшение численности популяции кровососущих за счёт разведения ласточек.

— Хорошо, можете быть свободны на сегодня и передайте это остальным.

Трое ларков переглянулись, не спеша покидать меня. Я демонстративно вскинула левую бровь.

— А можно мы искупаемся в море? — наконец робко спросил всё тот же Оллейро.

Его взгляд скользнул вдаль, где виднелся кусочек нежно-персиковой воды. Из-за пигмента в местных кораллах ярко-бирюзовая вода ближе к берегу окрашивалась в потрясающие розовые, лиловые и охровые оттенки. Я так и не побывала на Зоннене в своё время, но что-то мне подсказывало, что такой красоты нет даже там.

— Да, идите, — кивнула парням. — Только далеко не заплывайте, неизвестно какое здесь течение…

— …и включите на всякий случай индуктор подводных колебаний для отпугивания морских гадов, — хором закончили ларки за меня и заулыбались.

Неужели я такая предсказуемая? Устало махнула рукой, оказывая, чтобы ступали, и направилась к «Молниеносному». Огромный корабль за восемь месяцев уже буквально врос в посадочную площадку. За всё время он не поднимался в космос ни разу. Адмирал время от времени прилетал на своём «Тигре», но, как и сказал кадет Риноско, не задерживался на планете.

За последние восемь месяцев мне даже порой начинало казаться, что Даррен меня избегает. Я чувствовала, что он далеко не всё мне рассказывает, но в то же время понимала, что не имею права требовать от него ответов. Во время звонков же Даррен вёл себя открыто, иногда даже шутил, совсем как в первый год, когда я присматривала за Тайлером, интересовался тем, как продвигаются дела на Зарине. О том, что произошло в его каюте на главном филиале Академии, ни он, ни я больше не говорили. После таких звонков не душе становилось одновременно и слаще, и горше. Я старалась себя не накручивать, но в то же время нет-нет, да и заползали ядовитыми змеями мысли о том, что он наконец-то нашёл себе цваргиню, и всё свободное время проводит с ней. Как ненормальная сталкерша я просматривала цваргские новости о Даррене, убеждая себя, что делаю это исключительно из-за беспокойства о репутации адмирала.

Я всё чаще и чаще стала ловить себя на том, что делаю какие-то вещи на автомате, постоянно думая о Даррене. Я смотрела на яркое местное солнце и представляла улыбку адмирала. Я отчитывала кадетов за непослушание или глупые поступки, а при этом задавалась вопросом, как адмирал Нуаре среагировал бы на ситуацию на моём месте. Я подписывала документы от его имени и вновь возвращалась мыслями к цваргу.

Когда Даррен не звонил или же очень быстро завершал связь, или когда кадеты, словно сговорившись, начинали атаковать меня вопросами, когда же вернётся адмирал Нуаре, я чувствовала, как жалобно воя, точно обледеневший двигатель на зимнем ветру, всё глубже оседает в душе тоска. Когда Даррен объявлял, что прилетит на несколько дней, мне казалось, что даже кровь по венам начинает течь быстрее. Я ощущала непривычный душевный подъём, хотя, впрочем, и кадеты его ощущали так же, а после отбытия адмирала на меня накатывала бесконечная усталость и серая меланхолия. Такая часто охватывает после какого-нибудь очень важного дела, когда испытываешь длительное душевное напряжение.