Айвз и Мэллоун

Первый осенний морозец сковал лужицы в брусчатке, покрыл пожелтевшие травы и опавшие листья бахромой инея. Я шел, любуясь на эту хрупкую холодную красоту. В сердце поселилась радость, но сосредоточиться не получалось: мысли прыгали с обряда на Клару, с Клары на фэйри, с нее на общество, которое добровольно отказалось от целого пласта истории, связанного с волшебными созданиями, а с этого – на Марка. Сегодня он не явился ночевать, и я не знал почему, ведь мы почти не разговаривали. Когда он смотрел на меня, в его глазах отражалось непонятное мне чувство. Подозрение? Негодование? Зависть? Все вместе? Я не то чтобы избегал его, просто теперь у меня была возлюбленная, новый круг общения и дружба с Генри. Иногда я встречал Марка во время прогулок или по пути на встречу Общества спиритуалистов, но все чаще он крутился неподалеку от дома Клары. Что он искал? Следил за кем-то? Размышляя над этим, я и пришел к дверям возлюбленной.

На лестнице опять воняло дохлятиной, и я вспомнил, как в прошлый мой визит миссис Бэгшот, пожилая леди из соседней квартиры, жаловалась на то, что это совершенно невыносимо, а управляющий ничего не делает.

Клара открыла не сразу, и я уже начал подумывать, что запах действительно невыносим, когда наконец услышал легкие шаги.

– Ты рано, – тихо произнесла Клара, приоткрывая дверь так, чтобы я мог видеть ее, но не мог зайти.

– Я скучал, поэтому решил посвятить весь день тебе! Кто знает, что ждет меня после?

Клара кротко смотрела на меня снизу вверх, но отходить не спешила. Она была чем-то взволнована, бледные пальцы, сжимающие на груди шаль, дрожали.

– Милая? Все хорошо?

Повисла пауза. Клара смотрела сквозь меня, словно прислушиваясь к чему-то. Я тоже напряг слух, но нас окружали привычные звуки пробуждающегося доходного дома: приглушенные шаги, голоса слуг, шорохи, хлопки дверей. Ничего необычного.

– Да… Да, Кристофер. – Клара тряхнула головой и посторонилась. – Прости, мне показалось, что духи хотят поговорить со мной.

Едва мы оказалась в квартире, как сумка упала на пол, брякнув банкой с колдовской мазью. Прижав Клару к стене, я впился в ее губы поцелуем и отпустил, только когда стало жарко.

– Глупенький, – она покачала головой, – надо быть серьезнее!

– Я скучал, – повторил я и улыбнулся, с удовольствием отметив, как на ее бледные щеки вернулся румянец.

Подняв сумку, я двинулся привычным маршрутом – в спальню.

С моего последнего визита она изменилась: Клара аккуратно заправила кровать, свечным воском нарисовала на полу замысловатый цветок, а на каждом лепестке его закрепила по свече. Окружали все это вазочки-курильницы. Пахло воском, лилиями – духами Клары – и чем-то еще… чем-то очень знакомым! Смесь черной кожи и земли, алхимических пробирок и горького дыма.

– Знаешь, – я потянулся и скинул пальто прямо на пол, оставшись в рубашке, – этот аромат очень напоминает мне о Генри!

Клара подошла, обхватила меня поперек талии, прижавшись к спине и мешая обернуться.

– Это очень странно. Запах пыли и воска напоминает мне о библиотеке.

– Да? – Я пожал плечами и все-таки повернулся к ней. – Раз ты так говоришь…

– Чем займемся до вечера?

– Я хотел подробнее узнать об обряде, вдруг что-то пойдет не так?

Клара смешно фыркнула и улыбнулась:

– Что может пойти не так, когда стремишься к свободе? У меня есть более приятное предложение!

Она привстала на цыпочки, зарывшись тонкими пальцами в мои волосы, и поцеловала.

* * *

Все было готово. Комнату наполнял терпко пахнущий дымок от трав, тени сгущались в углах, я стоял в центре светящегося «цветка», и каждый удар сердца приближал миг свободы.

Клара сидела на кровати, подобрав под себя ноги, и улыбалась самыми уголками губ. Выражение ее лица оставалось для меня загадкой: невинность и кротость уступили место предвкушению. Но спросить я уже не мог, обряд начался, и любые разговоры были под запретом.

Рядом с ней лежали мои карманные часы. Секундная стрелка в последний раз описала круг, и пробило двенадцать. В тот же миг восковые линии на полу нестерпимо полыхнули белым, ослепив меня. Я запоздало вскинул руки, пытаясь защититься, закрыться от обжигающего света, и земля ушла из-под ног. Кажется, я закричал.

…В этот раз Третья Дорога выглядела как болотная тропа: темнота, разгоняемая лишь зеленым мерцанием гнилушек и чьих-то глаз; тихие вздохи, недобрые смешки и шепотки; тяжелый, влажный, сладковатый воздух, которым так трудно дышать; осока и бледные, не видевшие света ползучие травы.

Я лежал на краю тропы. Сама она петляла по кочкам и через несколько десятков метров ныряла в высокие камыши. Началась она прямо у моих ног, а за спиной стоял непроглядный, монолитный мрак. Что же это? Обряд пошел не так?