Академический обмен

Я прикинула. Некроманты редко родятся не у некромантов, а тем более так, чтобы два сразу, поэтому вряд ли они дети обычных людей. Но некроманты и не подбирают сирот на улицах, поэтому приёмные родители Лироя оба некромантами быть не могли.

– Кто-то из родителей?.. – начала спрашивать я, а потом вспомнила про герцога Фремантля. Что-то ничего не складывалось.

– Это сложная история, – вздохнул Маккорн. – Всё началось с того, что герцог Фремантль и моя мама очень любили друг друга и поэтому никак не могли быть вместе.

Я поморгала.

– Подожди, как это?

– Не спрашивай, – покачал головой Маккорн. – Я сам так и не смог это понять. Ну герцог ладно, он природник, там любая дурь найдёт благодатную почву, но мама вроде вообще без дара была… Как бы там ни было, она от него ушла, потому что слишком сильно его любила. Нам, простым магам, не понять этих возвышенных страданий.

– Так. – Я кивнула, решив не пытаться постичь такие высоты. – И?

– И завела себе любовника, – продолжил Маккорн. – Он тогда был простым офицером мракконтроля в маленьком городке вроде этого. Я так понимаю, ей принципиально был нужен кто-то, ничем не напоминающий о герцоге. Через полгода родился я, а ещё через три года она внезапно умерла от чего-то, что можно было легко вылечить, если бы только…

Он оборвал себя и ударил воздух рукой наотмашь, словно отбиваясь от несбыточного. Я начала понимать, почему он недолюбливал своего кровного отца. Природнику ведь ничего не стоит вылечить большую часть болезней. Но Маккорн продолжил свой рассказ.

– Тем временем её любовник-мракоборец поднялся в звании и решил стать основателем рода, который будет обеспечивать боевыми единицами сам Йельск и всю его округу, благо там ещё никакой другой род не подсуетился. Он построил крепость и собрал по всем своим женщинам всех своих детей, чтобы получше почувствовать себя родоначальником. Ну и тут как раз я осиротел, а папа видит мир, как картину, написанную широкими мазками. Ребёнок его женщины – его ребёнок, о чём тут думать? Вот так я и оказался младшим из шести братьев, пять из которых – некроманты.

– Пять?! – ужаснулась я. А потом ужаснулась ещё раз: – Подожди, а они хоть знали, что ты природник?

Маккорн посмотрел на меня с истерическим весельем в глазах.

– Папа до меня природника в жизни не видал! Естественно, ему не пришло в голову, что я могу быть чем-то, кроме некроманта. Он и не думал об этом! Говорю же, широкие мазки, малярные.

Щёки у Лироя лихорадочно горели. Скосив глаза пониже, я заметила, что его потряхивает, и взяла его за руку – горячую и влажную. Солнце давно уже перевалило за полдень, и сейчас стояла самая жара, а Лирой отправился в город в костюме-тройке, который я бы оценила как осенний. Если подумать, я не могла припомнить у него более лёгких вещей, да и много ли помещалось в тот саквояж?

– Пойдём возьмём лимонада? – предложила я, понадеявшись, что нам попадётся кафе, оборудованное охлаждающими артефактами. Маккорн явно был не в том состоянии, чтобы регулировать среду вокруг себя.

– Я бы лучше пива, – признался он, и я не стала спорить. Обычным шаманам пить противопоказано, их с пары глотков укладывает носом в стол, но, в конце концов, если что, сниму гостиницу.

– И до какого возраста тебя считали маленьким мракоборцем? – уточнила я. Должны же были хоть соседи заметить, что мальчик не ведёт себя, как некромант? Нас довольно легко вычислить. Моя мама про меня сразу всё поняла.

– Пока не настала пора поступать в училище, – сказал Маккорн, и меня окатило ужасом. Это что же, лет до пятнадцати?! Да как он не тронулся? – Папа отвёз меня в столицу на вступительные. Все братья учились в столице, он же не абы какой род основать хотел, а уважаемый – правда, он не знал, сколько это будет стоить в столице. Экзаменатор на меня посмотрел и спросил, что я тут забыл и не нужно ли мне нюхательных солей, а то я же провёл пять минут в окружении некромантов.

Я шла и качала головой, как болванчик. Как можно было за столько лет не отличить? Хотя если они жили в крепости, кто их там видел-то?

– И что твой отец сделал?

Маккорн усмехнулся.

– Надо знать папу, чтобы понять, – сказал он с неожиданной нежностью. – Он пожал плечами и отвёз меня в соседний район в Академию. Туда мне было рановато поступать, но он пристроил меня на два года в аффилированную гимназию, где я впервые увидел магию жизни. И тех, кто её практикует. А потому поступал на техномагию, но, когда на экзамене замеряли уровни, декан факультета магии жизни увидел мои результаты и ползал перед папой на коленях, чтобы он заставил меня учиться на природника. Сошлись на двух специальностях. Папа оплатил обе, ему польстило, что среди его детей есть такой талант. На обучение братьев у него было отложено, а вот ради меня всем пришлось затянуть ремни, но его это не остановило.