Академик Г.А. Николаев. Среди людей живущий

После этого случая я никогда не подходил к Георгию Александровичу с вопросом об изменении своей судьбы. Решил: МВТУ — моя жизнь. Тем более что здесь я рядом с учителем...

— Расскажите о последних его годах на кафедре...

— Он много сидел в своем кабинете, — говорит Григорьянц. — Как же любил всех нас встречать! Чай заваривал, принесет баночку варенья — свой продукт, не с базара!

У меня два святых дня: 17 января, день рождения Георгия Александровича, и 18 мая, день его смерти. Я обязательно иду на кладбище. В этом году в январе не нашел у могилы ничьих следов, от этого не по себе стало. Зато весной, 18 мая, у памятника было много живых цветов. Я приехал сразу после заседания экспертной группы у ректора. Вернулся, ректор Игорь Борисович Федоров спрашивает: «Александр Григорьевич, вы, наверное, уже были на кладбище?» — «Был», — отвечаю. — «Жаль, мы бы с вами вместе махнули...»

— Не знаю, — продолжает Григорьянц, — кого я чаще вспоминаю — отца или Георгия Александровича. Это не показуха, а что-то глубокое и основное. Сажусь за письменный стол и гляжу на портрет...

Мне показалось, что глаза профессора увлажнились.

— Жена даже ревновала меня к Георгию Александровичу...

По субботам Николаев любил нагрянуть в общагу. Или на кафедру ИНО — с незаметной проверкой. Идет старичок, все подмечает. Это у него называлось «внеплановая работа».

Однажды поехали на лыжах — от Измайловского парка через поселок Восточный в Балашиху. У Валеры Сагалевича сделали остановку, попили чайку с пряниками, любимым кушаньем Георгия Александровича. И пошли назад. Я еще хорохорился, когда прощался со всеми. У станции метро «Электрозаводская» спустился в подземный переход, а подняться не могу... Умотал меня дедуля! Я здоровый тридцатилетний мужик, а ему «всего» шестьдесят семь... Маханули мы километров тридцать. Кажется, я и не устал особо, а мышцы не тянут. Пришлось сесть на троллейбус. Когда я рассказал об этом Георгию Александровичу, он весело хмыкнул: вот, мол, молодежь пошла.

...Были интереснейшие встречи на дачах Устинова и Дымшица. Какой там был Георгий Александрович... Видели бы вы, как он вел себя на фоне министров: скромно, но с поразительным внутренним достоинством. Он всегда был ровен — и с вышестоящими, и с подчиненными.

Юрий Александрович Бочаров, профессор

С профессором Юрием Александровичем Бочаровым мы давние друзья, но в последние 10 лет мы виделись редко, а сегодня есть повод для встречи — поговорить о Николаеве.

Профессор приглашает в свой небольшой кабинет. Стеллажи и подоконники уставлены книгами. Небогатая вузовская обстановка, пожалуй, беднее, чем десять лет назад. Вспомнили про семинар «НОМО», посвященный космогонической концепции и эзотерическому знанию, основанный Георгием Александровичем.

— Мы и не афишировали наших собраний, — рассказывает Бочаров. — На первые заседания семинара собирались профессора Михаил Владимирович Вамберский, Алексей Михайлович Архаров, Владимир Петрович Злоказов, я, Владимир Никитич Волченко, начальник военной кафедры генерал-майор Ремаль Николаевич Пирумов.

— Георгий Александрович часто вел семинар?

— Бывало. Спрашивал: «Ну что, колдуны, собираетесь? Обязательно приду...»

Как-то раз на нашем семинаре выступили два московских мага — Александр Деев и Валерий Авдеев.

Помню, Авдеев ложился на битые бутылки, а люди вставали на доску, которую он клал себе на грудь. Вставал, отряхивал острое стекло — и ни ранки на коже! Аудитория рукоплескала. Однажды он вызвал мальчика из зала, загипнотизировал его и положил на спинки стульев — головой и пятками. Мальчик лежал, не прогнувшись...

— Как вы это восприняли?

— Я совершенно спокойно, с доверием, а Георгий Александрович почувствовал подвох. После выступления позвал меня за кулисы и стал дознаваться у Авдеева, нет ли здесь фокуса.

— Давайте я и вас на стулья положу, — спокойно ответил тот.

Георгий Александрович стушевался. Тогда я предложил себя. Авдеев провел рукой по моему позвоночнику, и я будто одеревенел. Меня подняли, положили на стулья...

— Что вы чувствуете, что вы чувствуете? — интересовался Георгий Александрович. А я лежу и не ощущаю ни боли, ни тяжести, не могу слова вымолвить, хоть все воспринимаю ясно.

Наконец Авдеев снял меня со стульев и движением руки вернул мне гибкость. Повернулся к Георгию Александровичу. На лице ректора отразилась внутренняя борьба, но он так и не решился на эксперимент.

— Но поверил в реальность этого дива?

— У него была не одна такая возможность познакомиться с необычными явлениями. В начале 1980-х годов появилось много экстрасенсов. Они толпами ходили к нам в лабораторию БИОТИ. Когда кто-нибудь из людей, обладавших неординарными способностями, появлялся в приемной ректора, секретарь Шура Наседкина отправляла такого человека ко мне. Я беседовал с ним и нередко докладывал Николаеву: «Георгий Александрович, в этом что-то есть».