Алан Гленн - Американский орёл

- Нет, - прервал его тот. - Меня избили, раздели, и заставили пахать, как раба. Мне едва не сделали татуировку, как всем остальным местным бедолагам. Я имею право знать, и вы расскажете. Я требую.

Хэнсон одёрнул форму.

- Ты не в том положении, чтобы что-то требовать.

- Может, и так, но мне кажется, что вам неловко об этом говорить, сэр. После ваших рассказов людям в Партии о том, что вы поддерживаете меня ради великих и благих целей, моё заключение в Бёрдике скажется на вас не лучшим образом. Но вы расскажите, и будете в восторге от того, что я сделаю для Партии и для вас лично, если выйду.

Хэнсон смотрел на него, а Сэм гадал, что же творилось по ту сторону этих оценивающих глаз. Наконец, Хэнсон произнёс:

- С чего ты решил, что я что-то знаю?

- Вы приехали сюда в парадной форме Национальной гвардии. Значит, у вас есть допуск в место, которого официально не существует. А это значит, что вы в курсе того, что тут творится.

Эти слова вызвали у него лёгкую улыбку.

- Благодарю за вотум доверия. - Хэнсон подождал, выдохнул и произнёс: - Этому месту года два. Начиналось всё с малого, затем выросло и стало ясно, что оно всем на пользу.

- Охеренная польза должна быть, - произнёс Сэм. - С чего всё началось?

- А с чего мне тебе рассказывать?

- С того, что я заслужил право знать. И вы знаете, что я прав.

Пауза.

- Всё началось в оккупированном Париже, с торговой делегации, возглавляемой главным казначеем, Моргентау. Вероятно, это самый толковый министр в правительстве Лонга. Он с самого начала войны делал всё возможное, чтобы перевезти сюда как можно больше еврейских беженцев. Безуспешно. Слишком сильное сопротивление со стороны Конгресса, да и всех остальных. Никто не хотел их здесь видеть, делиться работой и жильём. Однако в Париже Моргентау и некоторые бизнесмены увидели поезда, которые перевозили французских евреев на восток. Возник спор, и один высокопоставленный офицер СС заявил Моргентау: "Хорошо, раз вы так переживаете за евреев, забирайте их". Так он и поступил. Евреев ссадили с поезда и привезли сюда.

- Перед тем, как попасть сюда, я слышал по новостям, что Моргентау не удалось привезти сюда ещё больше евреев. Он всё бьётся и бьётся.

- На людях, конечно, - сказал Хэнсон. - Но он со своими друзьями-промышленниками занимаются этим уже долгие годы. А всё, что ты слышишь по радио или видишь в кинохронике насчёт его борьбы с Конгрессом - это ложь. На людях он шумит, а тайком ворочает свои делишки.

- Как они сюда попадают?

- После поражения Англии, немцы стали обладателями крупнейшего торгового флота в мире, Английские суда с немецкими экипажами и несколькими американскими офицерами, перевозят живых евреев сюда. Высаживают их в военных портах, поэтому с секретностью проблем нет.

- Невероятно, - произнёс Сэм.

- Если подходить прямо, немцы хотят, чтобы евреев в Европе не было, пусть их хоть выселят, хоть убьют, - пояснил Хэнсон. - Блин, этот их главный эсэсовец, Гиммлер, пару лет назад написал в своей книжке о выселении евреев за океан. Они плохо с ними обращаются лишь потому, что не могут перевозить более лёгкими способами.

- Но расходы...

- Сэм, немцы насмерть сцепились с Советами. Раз мы сами предложили им забрать евреев, им-то какая разница? Использовать армию и железные дороги для транспортировки евреев в концлагеря на востоке или использовать армию и железные дороги для снабжения восточного фронта с русскими?

- И за всем этим стоит главный казначей?

- Моргентау, в итоге, достиг соглашения, каким бы сложным оно ни было. Евреев будут доставлять сюда тайно, но не как беженцев, а как рабочих. Немцы получают свободную от евреев Европу, а мы рабочую силу.

- Рабскую силу, хотите сказать?

- Им платят.

- По доллару в неделю!

- Что гораздо больше, чем они получали в Европе. Сначала сюда приехало несколько тысяч, работать на медных рудниках где-то в Монтане, и это начинание оказалось успешным. Это хорошие работники, Сэм, которые рады находиться здесь, а не там. Они валят лес, работают в шахтах, на карьерах, даже в нескольких научных учреждениях и на судоверфях. Удалось заработать денег, но ты же знаешь, как работает президент. Он со всего получает откаты, совсем как в те времена, когда был губернатором. По мере развития программы в его кампанию были сделаны взносы.

- Деньги? Так, всё ради денег?

Хэнсон кивнул.

- Да, деньги, как бы грубо это ни звучало. Господи Боже, страна развалена. Годами лежит в руинах, и мы живём на этих руинах, невзирая на конфискацию и перераспределения благ, которые Лонг устраивает по поводу всего. Мы десять лет находились в Депрессии. Поэтому стране нужны деньги. Эти рабочие добывают деньги за экспорт. Твёрдая валюта. Деньги, которых мы не получили бы, используй мы обычные трудовые ресурсы за обычную плату.

- Почему нельзя использовать эти деньги, дав людям работу?

Лицо Хэнсона приняло мрачное выражение.

- А что более ценно для Лонга и Партии? Свободные американцы, занятые реальным трудом, или неимущие американцы, которым, чтобы получать пособие, нужно приносить клятву верности, и в нужное время голосовать, как надо?