Альба и иные земли

– Моим коронным трюком всегда была погодная магия, – продолжал Одд, как будто не слышал ее угроз. – У меня хорошо получалось. Возможно, лучше всех в стране. Меня прозвали громодееем. Но, когда мы приехали в Вэренд, где никакой магии не было, я скучал по ней больше, чем мог предположить. Я был одержим идеей вернуть хотя бы крупицу того, что умел раньше. Мечта была глупой, но только благодаря ей я избежал полного безумия. Я был глубоко несчастен. Знаю, тебе тоже пришлось несладко.

– Несладко мне было потому, что приходилось жить с тобой.

Альба увидела, что ее слова попали в цель, и продолжила:

– У тебя было тринадцать лет! Тринадцать лет на то, чтобы попытаться дать мне дом. Отцу понадобилось два дня, чтобы я почувствовала себя дома там, где никогда не была раньше. Два дня, и я поняла, каким несчастным, жалким человеком был его младший брат.

– Осторожнее, Альба Ванадис! – предостерегла ее вернувшаяся Сири. – Скоро ты пожалеешь о своих словах.

– Тебе не запугать меня, троллиха. Я тебя не боюсь.

– Ты поймешь, что Оссиан не такой благородный, каким кажется, – добавил Одд, и Альба увидела ту самую зависть, о которой ей говорил отец.

Она рассмеялась.

– Ты что, шутишь? По сравнению с ним ты ничтожество. Он отважнее, добрее, умнее. Все его любят. Ты можешь дружить только с троллями, потому что люди видит, что с тобой что-то не так. И мама это видела! Как ты вообще мог подумать, что у тебя есть шанс понравиться ей?

– Альба!

Одд начал терять терпение.

– Выслушай нас.

– Это еще зачем? Чтобы вы меня убедили?

Она посмотрела Одду прямо в глаза. Дома в Вэренде он был слабым – изобретателем-неудачником, который жалел себя, сидя в клубах вонючего дыма. Но в Запределье Одд Рунске стал опасным, могущественным магом. Он – громодей, которым женщина из Фолькванга пугала дочку, как монстром в шкафу.

Но Альба тоже изменилась. Она больше не была слабой, невидимой и беспомощной. Она стала сильной и сделает все, чтобы громодей Одд Рунске поплатился за то, что он сделал.

Послышались чьи-то быстрые шаги.

– Сири!

К ним подбежал Видар. Увидев Альбу, он остановился и прикусил губу.

– Ну, мальчишка, рассказывай!

– Прибыли эйнхерии. Собираются прочесать весь Ярнвид.

Одд встревоженно поднялся.

– Надо поспешить с ритуалом. Мы должны исчезнуть, прежде чем нас обнаружат.

– Успокойся, – сказала Сири. – Эта часть леса защищена древней магией. Если они не знают, куда идти, то пройдут мимо или станут бродить кругами. Но поспешить действительно стоит.

– Эйнхерии найдут вас, – со злорадной улыбкой сказала Альба. – Мой отец вас уничтожит. Всех троллей в этом лесу возьмут в плен и посадят за решетку.

– Альба… – попытался остановить ее Одд.

– Вас двоих ждет смерть.

– Успокойся!

– Вы лжецы!

– Послушай меня! – рявкнул Одд.

– Убийца! – закричала Альба, и злые слезы наконец брызнули из ее глаз.

Улыбка пропала с губ Одда, и Альба снова увидела угрюмого человека, рядом с которым выросла. Он собирался что-то ответить, но Альба перебила его:

– Признайся! Ты убил ее! Ты убил мою маму!

Одд кивнул. Если у Альбы и оставались подозрения, что его неправильно поняли или подставили, то теперь они исчезли.

Сири взяла Одда за плечо и развернула к себе.

– Одними словами ее не переманить, – сказала она. – Нужно добиться полной покорности. Пора провести ритуал.

Одд последовал за Сири к алтарю. Тролль Стеккьяр поднял Альбу, как мешок с картошкой, потащил вверх по ступенькам и крепко привязал ее руки к каменному столбу.

– Сиди смирно, дочь Фрейи, и хватит орать.

Альба попыталась освободиться, но поняла, что ничего не получится. Она увидела, что Видар смотрит на нее, и сплюнула. Тот в ответ скорчил рожу и перевел взгляд на Сири и Одда. Троллиха достала потертый каменный горшок, такой же старый, как и алтарь, а Одд поднял Брисингамен.

– Альба!

Она вздрогнула. Рядом с ней вдруг появилась Идунн, она принесла миску с жидкой похлебкой.

– К сожалению, мне придется кормить тебя, развязывать тебе руки мне запретили.

– Я не собираюсь есть троллью еду, – буркнула Альба.

– Уверена? Я сама ее приготовила. Никакого колдовства, честно.

Альба ничего не ответила.

– Мне больше достанется, – сказала Идунн и начала хлебать из миски.

Сири высыпала на алтарь содержимое горшка, похожее на серо-черный песок, которым рисовала на земле руны.

– Ты выросла здесь? С троллями? – спросила Альба. Идунн кивнула с набитым ртом. – Но… Ты не похожа на заложницу.

– Я тут живу. У дяди Стеккьяра, – ответила Идунн и, продолжая есть, бросила взгляд на тролля по имени Стеккьяр. – Они с Сири заботятся обо мне, хоть я и не настоящий тролль.

Она произнесла слова «настоящий тролль» так, будто к этому стоило стремиться. Как будто она об этом мечтала.

– Манназ, Манназ, Манназ.

Альба услышала шепот Одда, склонившегося над руной, которую Сири нарисовала черно-серым песком.

– Что это за песок? – спросила Альба, с ужасом догадываясь о том, что услышит в ответ.

– Это не песок, – ответила Идунн. – Это прах.

– Прах?