Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 2

ля». Так вот что я придумал. Есть у меня мало кому

известная поэма «Соловьиный сад». Она была напечатана

только в газете и не вошла в собрание стихотворений. Эта

поэма у меня свободна. Может быть, ее можно и стоит

издать маленькой книжечкой. Я приготовил ее для вас.

Возьмите, почитайте и, если она понравится вам, попро­

буйте ее издать для начала. Больших затрат это издание

не потребует.

Блок передал мне несколько листиков бумаги, на ко­

торых аккуратно были наклеены вырезанные из газеты

столбцы набора поэмы «Соловьиный сад».

От неожиданности я растерялся и онемел. Пока раз­

говоры касались проектов и планов вообще, я довольно

бойко и даже горячо рассуждал, но что я могу сделать

практически? Блок предлагает вполне конкретное дело:

надо вот эти несколько листиков превратить в книгу.

Что делать? Как быть? Что-то надо ответить, а что — не

знаю. Быть может, надо сказать спасибо, а может быть,

спросить про гонорар, или о корректуре, или еще о

чем-нибудь.

Откуда я мог знать, что нужно в этом случае гово­

рить или делать?

Замешательство и страдание, должно быть, отрази­

лись на моем лице, и Блок опять прочитал мои мысля,

мою тревогу и опять поспешил мне на помощь:

267

— Не надо давать мне сейчас никакого ответа, про­

читайте поэму дома, спокойно подумайте, посоветуйтесь

с вашим другом Васильевым и решите, стоит ли печатать

ее отдельно. К сожалению, у меня ничего другого нет,

а мне хочется поддержать вас. Я верю в вас.

Смущенный, взволнованный и тронутый расположе­

нием Блока, я отправился домой. По дороге я вспомнил

все резонные соображения Васильева о предстоящих

трудностях. Но могу ли я обмануть доверие Блока? Нет,

я твердо решил, что эту книжечку обязательно издам.

Как это будет сделано, я еще не знал.

Меня мучил один вопрос: где я могу прочитать или у

кого узнать, как издаются книги?

Я пришел домой поздно. Васильев меня не дождался.

Я развернул драгоценные листки и начал читать. Гла­

зами я читал поэму, а в мозгу копошилась одна тревож­

ная мысль: что делать, как быть?

Когда наутро я рассказал обо всем Васильеву и дал

ему рукопись, он жадно прочитал поэму и воскликнул:

— Да ведь это замечательный Блок! И как это я

прозевал поэму в газете?

Он начал второй раз читать «Соловьиный сад», на

этот раз вслух. И тут только до меня дошла поэма —

одно из лучших произведений Блока.

Васильев обладал редкой способностью буйно радо­

ваться новому, поразившему его стихотворению. Я пе­

реждал, пока он еще два раза вслух перечитал поэму,

и спросил его:

— Что же мы будем делать? Надо дать ответ Блоку.

— Что делать? Откуда я знаю? Знаю только, что это

блестящая блоковская поэма. Знаю еще, что на издание

ее нужны деньги, что в лавке ничего не возьмешь, сам

знаешь — и так еле крутимся. Сходи в типографию на

Невский против Николаевской, там есть у меня знако­

мый, попроси его подсчитать, сколько нужно денег. По­

том сходишь к Жевержееву — быть может, он заинтере­

суется. Только об одном прошу тебя: на меня в этом де­

ле не рассчитывай. Я готов помогать тебе, но рисковать

не буду. В тебе сидит авантюрист, быть может, тебе и

повезет. Действуй сам.

Типографщик взял рукопись и начал ее читать. Не

знаю, кем он был в типографии, какую должность зани­

мал, но он оказался поклонником поэзии Блока. Он. вы­

соко оценил поэму и сочувственно отнесся к моей за-

268

тее. Он подсчитал расходы на типографские работы и

бумагу в назвал цифру, по моим понятиям значитель­

ную. Узнав о моих денежных затруднениях, типограф­

щик сказал:

— Вот что я могу вам предложить: дадим вам на две

недели кредит, подождем с оплатой за бумагу и за ти­

пографские расходы. Сумеете за этот срок обернуться,

продать книги — тогда начинайте.

Я был уверен, что обернусь. И начал.

Трудности обступили меня со всех сторон. Как на­

звать издательство? Кому заказать марку? Как офор­

мить первую книгу?

Название «Алконост» придумали вместе с Василье­

вым, художника для марки решили пригласить Юрия

Анненкова, нашего товарища по гимназии.

Я отправился в библиотеку Жевержеева и там стал

перебирать самые любимые книги, на этот раз не для

того, чтобы еще раз ими полюбоваться, по чтобы по­

учиться чудесному искусству оформления книг.

Через несколько дней я пришел на Офицерскую уже

в качестве издателя, принес корректуру и рассказал

Блоку начистоту обо всех моих затруднениях. Выбран­

ные типографские украшения, шрифт для набора поэмы,

марка издательства — все это получило одобрение Алек­

сандра Александровича. Теперь со всеми, даже мелкими

вопросами, такими, как выбор шрифтов для титула, вы­

бор формата книги, я обращался к Блоку, охотно и вни­

мательно вникавшему в них. Он часами обсуждал со

мной все и давал свои советы.

Теперь я бывал на Офицерской очень часто. Отныне

предметом наших бесед стали: заголовки, шрифты, ли­

нейки, спуски, отступы, поля и пр. Блок научил меня

корректорским знакам и старательно знакомил с начат­

ками наборного и печатного дела. Терпеливо, с любо­

пытством и сочувствием смотрел Блок на мои первые

неловкие шаги и бережно помогал мне обходить острые

и опасные углы.

Это был мой первый университет, вернее, начальная

школа издательского дела.