Александр Блок в воспоминаниях современников

ображении зрительный образ Блока по портрету Сомова.

На этом портрете больше всего бросались в глаза губы, и

это было неприятно; когда я впервые увидал Блока

14 мая во Дворце искусств, на его вечере, первое впечат­

ление, которое он на меня произвел, можно было бы выра­

зить так: «Нет, он не похож на сомовский портрет, к

счастью, не похож!» А потом, когда я в него вглядывался,

думалось, неужели этот человек, такой простой на вид и

такой реальный, тот самый, по поводу которого мне не

раз приходилось слышать вокруг себя: «Какое счастье,

что у нас есть Блок!»

В зале, как я уже сказал, царила атмосфера влюблен­

ности в Блока. Больше всего было женской молодежи, ко­

торая знакомилась с его поэзией, когда он был уже при­

знан, знакомилась не как я, по отдельным сборникам, по­

степенно, как они выходили, а по мусагетовским трем то­

микам. Эта молодежь знала стихов Блока наизусть боль­

ше, чем я.

Голос у Блока был несколько глухой, и сначала его

манера чтения, показавшаяся слишком уж простой и

381

невыразительной, разочаровывала. Это было совсем не

эстрадное чтение стихов, к какому приучили публику

поэты за десятилетия: тут не было ни эстетного жеман­

ства Игоря Северянина, ни клоунады Андрея Белого, ко­

торый, читая стихи, отчаянно жестикулировал, приседал

и подпрыгивал; не было ничего похожего и на могучий,

властный голос Маяковского. Блок читал тихо, как бы же­

лая не поражать слушателей, а приглашая их самих

вслушиваться в то, что он говорит... втягиваться. И чем

больше он читал, тем более и более овладевал аудито­

рией. Постепенно его чтение все более и более нравилось:

оно все было основано на тончайших нюансах. И то, что

он не жестикулировал, а был неподвижен, тоже начинало

нравиться. Не было ничего отвлекающего внимание от

главного — от лирических стихов, которые сами за себя

должны были говорить.

В результате некоторые из прочитанных им стихотво­

рений, например «О доблестях, о подвигах, о славе...»,

так запечатлелись в моей памяти в его чтении, что мне

неприятно было потом слышать чтение их с эстрады дру­

гими. То же повторилось потом и с произведениями

Маяковского, всякое чтение их другими исполнителями

казалось мне искажением их.

Помню два момента. Читая любимое публикой «В ре­

сторане», Блок в одном месте вдруг остановился и начал

припоминать. Ему сейчас же подсказали в несколько го­

лосов: «Ты рванулась движеньем испуганной птицы». Вы­

ходило, что слушатели знают его стихи лучше, чем он

сам. Кончив одно стихотворение, он остановился, как бы

не зная, что теперь прочесть. «Вновь оснеженные колон¬

ны...» — крикнула ему моя соседка справа. Он слегка

улыбнулся и прочел это стихотворение. Читал он на этом

вечере 14 мая во Дворце искусств, как и на вечере в По­

литехническом музее, главным образом из книг «Ночные

часы» и «Седое утро».

Весь день 16 мая 1920 года был у меня заполнен Бло­

ком. Сначала приведу запись из дневника, а потом добав­

лю, что еще припоминается.

«16 мая, воскресенье. Утром в 11 часов звонил по те­

лефону Блоку. Речь шла о статье — характеристике ка­

кого-нибудь поэта. Он сообщил, что редактировал Лермон­

това. В 3 часа я пришел в университет на заседание Об-

382

щества любителей русской словесности. Здесь неожиданно

оказался и Блок. Жена П. С. Когана, Н. А. Нолле, меня

ему представила. Долго не начиналось. Начал Бальмонт

чтением «Венка сонетов Вяч. Иванову» и других стихов.

— Радостно соловью перекликнуться с д р у г и м , — ска­

зал Бальмонт.

— Петуху с п е т у х о м , — иронически прошептал мне

мой сосед справа.

Вяч. Иванов читал перевод «Агамемнона» Эсхила и

двенадцать сонетов. Затем свои переводы читал А. Е. Гру­

зинский. Не знаю, на кого пришел Блок, но он заметно

волновался и скоро исчез, кажется, не дослушав

Вяч. Иванова. Вечером я на Блоке в Политехническом

музее.

17 мая. Понедельник. В 2 часа я был у Ал. Блока.

Ему принес «Русскую лирику» и «Венок Лермонтову».

Он дал мне «Соловьиный сад» с надписью».

Теперь что припоминается:

В воскресенье 16 мая, утром, я позвонил Блоку по те­

лефону.

Так как Чулков уже договорился предварительно с

одним из издательств, то я, не называя Чулкова, а от

имени издательства изложил Блоку по телефону, в чем

дело. Мне ответили очень приветливо и любезно прибли­

зительно следующее:

— Я с величайшим удовольствием принял бы ваше

предложение, потому что люблю Лермонтова. Но, к сожа­

лению, вы запоздали: я уже связал себя с Гржебиным,

который заказал мне проредактировать Лермонтова.

Это было для меня полнейшей неожиданностью, но я

еще не терял надежды.

— Если вы работаете над Лермонтовым, то тем луч­

ш е , — сказал я, — вам теперь ничего не будет стоить на­

писать о нем небольшую вступительную статью.

— Но я уже закончил свою р а б о т у , — отвечал мне

Б л о к , — и психологически для меня совершенно невоз­

можно сейчас же возвращаться к той же теме.

Я принужден был согласиться.

В три часа дня должно было открыться в здании Мо­

сковского университета, в круглой зале правления, засе­

дание Общества любителей российской словесности с до­

вольно необычной программой. Оно все было посвящено