Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870)

Главная забота Наполеона III, по мнению Горчакова, состоит в том, чтобы «укрепить свою династию», обеспечив величие Франции, что в равной мере способно принести удовлетворение как его собственному самолюбию, так и чувству национального достоинства французского народа. Он желает превратить Францию в самое мощное государство на европейском континенте. Наполеон унаследовал от Луи-Филиппа курс на согласие с Англией, но никто не может поручиться, что однажды это согласие не даст трещину под действием глубинных противоречий между двумя союзниками. Не случайно, развивал свою мысль Горчаков, Наполеон желает установить такое же согласие с Россией. Оно необходимо ему как для придания большей устойчивости его внешней политики, так и укрепления его положения внутри собственной страны. Все это должен учитывать граф Киселев в переговорах с императором Наполеоном и его министрами.

Весьма желательно было бы добиваться ослабления франко-английского союза, а также изоляции Австрии. В отношении последней Киселеву предписывалось дать понять императору французов, что если однажды он вознамерится приступить к осуществлению своих давних планов в Северной Италии, то может рассчитывать на понимание России. Даже если Франции придется по этому поводу вступить в войну с Австрией, Россия мешать ей не станет. Во всяком случае, Вена не сможет, как в былые времена, рассчитывать на какую бы то ни было поддержку Петербурга.

Другое дело – франко-германские границы. Попытка Франции восстановить старую границу по Рейну неизбежно натолкнется на противодействие Пруссии. «Мы не оставим Пруссию, если ее территория окажется под угрозой», – предупреждал Горчаков. В случае нежелательного возникновения конфликтной ситуации по этому вопросу Россия будет готова предложить свои посреднические услуги, но дальше этого не пойдет. В Париже должны осознавать опасность притязаний на рейнскую границу.

Резюмируя новые внешнеполитические устремления России, князь Горчаков констатировал: «Твердое намерение нашего августейшего государя заключается в том, чтобы употреблять силы России в пользу русских интересов». Таковы были установки, которыми должен был руководствоваться в своей деятельности в Париже граф Киселев.

Устроившись на новом месте, посол 30 октября нанес визит министру иностранных дел графу Валевскому, о благожелательном отношении которого к России ему неоднократно говорили и Горчаков, и Орлов, тесно общавшийся с Валевским на Парижском конгрессе. Его продолжительная беседа с французским министром подтвердила приверженность Валевского к сближению с Россией. Содержание этой беседы Киселев подробно изложил в депеше от 2 ноября[240].

Разговор начался с взаимного обмена любезностями и заверений в искренней расположенности двух императоров к сотрудничеству. Валевский не преминул напомнить о неоценимом вкладе графа Орлова и барона Бруннова в благополучное завершение мирного конгресса и выразил надежду, что и с графом Киселевым у него сложатся такие же доверительные отношения, как с его предшественниками.

Со своей стороны, Киселев заявил, что намерен в полной мере исполнить поручение своего императора о развитии самого тесного сотрудничества с Францией. Союз двух наших стран, подчеркнул он, станет гарантией прочного мира в Европе, что отвечает всеобщим интересам.

Затем французский министр и русский посол перешли к рассмотрению текущих проблем европейской политики, вставших на повестку дня после завершения Парижского конгресса. Первоочередным вопросом было разграничение в Дунайских княжествах, в особенности, в так называемом «деле Болграда». Валевский и Киселев наметили возможности двустороннего взаимодействия по скорейшему решению этого спорного вопроса. Киселев откровенно сказал, что в Петербурге очень рассчитывают на благожелательное посредничество Франции в преодолении сопротивления Австрии и Англии, не желающих идти здесь на уступки России[241]

. Валевский пообещал, что, со своей стороны, сделает все возможное, чтобы помочь развязать этот узел противоречий.

Следующим вопросом обсуждения стало так называемое «дело Невшателя» [242]. Когда Валевский поинтересовался, какова позиция России в отношении воинственного поведения Пруссии, Киселев откровенно ответил: «Его Величество не обсуждал со мной этот вопрос»[243]. Валевский ограничился замечанием о том, что «Франция, как соседняя [с Швейцарией] держава, желала бы положить конец имеющим место разногласиям»[244].