Александр II

Милютин поклонился, но не был обманут любезностью императора – по всем разговорам заметно было его предубеждение против Дмитрия Алексеевича.

Между тем набравший небывалое могущество граф Петр Шувалов смог убедить государя не только в слабости военного министра, но и в том, что он-де выбалтывает все, что говорится на секретных совещаниях в Зимнем, и это тут же становится известным за границей. Александру Николаевичу все еще нравился решительный и жизнелюбивый Шувалов, не испытывавший никаких сомнений ни в чем.

28 ноября 1872 года в Зимнем был большой обед по случаю полкового праздника. Шувалова, стоящего среди гостей, позвали вдруг в кабинет к государю.

– Так, – встретил его Александр Николаевич. – Милютин будет уволен. Кого же назначить на его место?

– Коцебу. – Шувалов был уверен, что этот семидесятилетний генерал-адъютант будет ему подконтролен.

– Да он стар, – возразил государь. – Может быть, Альбединского?

– Этот, кажется, слишком молод, – с неудовольствием ответил Шувалов, явно лукавя, но слишком уж энергичен и честолюбив был Петр Павлович Альбединский.

– А ты сам разве не одних с ним лет? – с внезапным неудовольствием спросил Александр Николаевич. – Ступай.

Граф Петр Андреевич не удержался, чтобы тут же не шепнуть своим об увольнении Милютина, но поторопился. Александр Николаевич заново все обдумал, принял во внимание мнение Марии Александровны, неизменно расположенной к Милютину, и оставил министра.

28 февраля 1873 года в Зимнем дворце открылись секретные совещания. Председательствовал государь. С большой и горячей речью выступил князь Барятинский. Он не просто негативно отозвался о вопросах, вынесенных на обсуждение, но обрушился на всю систему военного управления и организации армии. Князь умел говорить. Его горькие, едва ли не со слезой упреки в том, что «чиновничество взяло верх над военным элементом», что «армия тонет в никому не нужных отчетах», что военное министерство «безмерно завышает» свои расходы, произвели тяжелое впечатление на Александра Николаевича. Открытый и добрый по характеру государь и представить не мог, что более десятилетия фельдмаршал копил мстительное чувство к Милютину. Открытое выражение этого чувства было ему неприятно, потому и аргументы Барятинского он воспринял не в полную силу. Однако вечером во дворце братья насели на государя и смогли убедить, что есть в доводах Барятинского доля истины.

Александр Николаевич не желал сразу становиться на чью-либо сторону не только потому, что дело было слишком важно, но и не желая обострять отношения в царской семье. Он повелел создать комиссию для изыскания путей сокращения расходов по военному ведомству. Председателем назначил князя Барятинского. Тем самым противники Милютина получили формальную структуру для критики деятельности военного министерства.

Воодушевленные начальным успехом, они предложили уничтожить военные округа и вернуться к системе отдельных армий, распределив между ними все войска. Александр Николаевич втянулся в обсуждение этих вопросов, которые действительно сильно занимали его, и, к сожалению, сыграл на руку противникам своего министра.

Давно известно, что хуже незнания только полузнание. Государь имел некоторое представление о тактике и стратегии, сам командовал полком, дивизией и корпусом, участвовал в обсуждении всех военных вопросов империи, но подлинно глубоких военных познаний не имел. Тем не менее, воодушевляемый примером участников совещания, которые наперебой высказывали свои точки зрения и излагали свои предложения, и он решил выступить. Под сильным влиянием братьев и Барятинского сам составил записку о преобразованиях в армии, не заметив, что его записка будто списана с проектов антимилютинской партии.

Очередное заседание состоялось 10 марта. После того как Александр Николаевич зачитал свою бумагу и довольный откинулся на спинку кресла, услышав возбужденный гул генералов, он повернулся к военному министру. Тот сидел по левую руку, побледневший, с вытянутым лицом и, увидя взгляд государя, попросил слова.

– Ваше величество, прочитанные предложения составляют полное ниспровержение всей существующей у нас системы военной администрации. Уничтожение военных округов будет возвращением к прежней неурядице, к прежним комиссариатским и провиантским злоупотреблениям… Как бы то ни было, но предлагается ныне такое коренное преобразование, которое выработать и привести в исполнение я не чувствую себя в силах!

И один в поле воин. Резкий и горячий протест Милютина вернул государя на землю, напомнив, кто у него действительный военный работник. Александр Николаевич поспешил закрыть заседание.

Вечером во дворце был очередной прием. Император, зная горячий характер Милютина, опасался, как бы тот не совершил непоправимых резкостей. Он сам отыскал военного министра в толпе приглашенных, взял за руку и отвел немного в сторону. Нагнувшись к уху Милютина, Александр мягко и кротко сказал:

– Как не стыдно было тебе рассердиться! Приходи ко мне завтра утром, часу в одиннадцатом.