Александр II

Ранее Суриков достиг немалых успехов в академической живописи. Высокую оценку получила его дипломная картина «Апостол Павел объясняет догматы веры в присутствии царя Агриппы, сестры его Береники и проконсула Феста» и более ранняя – «Пир Валтасара». Царь Валтасар устроил пир, на который приказал принести золотые сосуды из хранилищницы Иерусалимского храма, и на пиру он с гостями славил древних идолов. В разгар веселья на стене дворца возникли слова «мене, текел, фарес» – «исчислено, взвешено, разделено». Призванный пророк Даниил объяснил, что кощунство над святынями и поклонение идолам будут наказаны. В ту же ночь царь был убит, а царство его вскоре распалось. Премию Сурикову за картину дали не случайно, интересны и композиция и цвет, а каков сюжет!

От пророчества на царском пиру – к яростным спорам об Истине, не тем ли жило и русское общество тех лет? Только кажется, что господа живописцы пишут, что им в голову взбредет. Дух времени всегда ощутим в работах больших мастеров.

И уже бродя по Москве после утомительной работы, раздумывал Суриков о будущем. Мечталось ему, как женится, прочно обоснуется в Первопрестольной и начнет большую картину… и он поднимал глаза на кремлевские стены, обходил Беклемешевскую башню, разглядывал Кутафью башню, Покровский собор, живые декорации русской истории…

5

Последнее посещение Александром Николаевичем храма состоялось 21 ноября 1878 года. Были закончены почти все росписи, сверкавшие свежими красками, и каждую хотелось внимательно разглядывать. Однако заботы не кончились. Оставались еще памятные доски, к которым по его желанию добавили отдельные доски с проектами храма Витберга и Тона. Взволнованный Тон поделился огорчением: Комиссия предложила ограничить обход храма, исключив из него восточную часть. Начало рассказа о войне предполагалось вести не от входа, а от жертвенника, в максимально далеком от входа месте за алтарем, и закончить также в глубине коридора с противоположной южной стороны. Здесь мелочей не было. На вопрос государя об основаниях такого решения было сказано, что эти помещения за алтарем не могут быть доступны всем посещающим храм, и потому там не может быть допущено написание манифестов, планов и прочего.

– Но митрополит покойный Филарет не возражал! – запальчиво выкрикнул Тон.

– Константин Андреевич, – успокаивающе положил ему руку на плечо царь, – полагаю, что вопрос серьезен и здесь мы его не решим. Пусть Синод вынесет свое заключение, выше арбитра нет.

Старый архитектор послушно склонил седую с проплешинкой голову.

Первоначально планировалось завершить все работы в храме к 1880 году. Тем самым освящение храма приурочивалось к 500-летию Куликовской битвы и 25-летию его царствования.

– Ну что, через полтора года устроим праздник? – весело спросил он Адлерберга, садясь в карету.

– Не получается, государь, – неожиданно возразил тот. – Коронация-то произошла в 1856 году, а не 55-м.

– Не беда, – ответил Александр Николаевич. – Освятим в 81-м… если буду жив.

Он не знал, что к тому времени в Петербурге сформировалась централизованная революционная организация. Она невелика, всего 60 человек да полторы сотни сочувствующих, но на ее основе была создана «Земля и воля», которую возглавили уже видные к тому времени революционеры – Марк Натансон, Сергей Кравчинский, Георгий Плеханов, Софья Перовская, Александр Михайлов, Андрей Желябов, Николай Морозов и другие. В конце десятилетия организация неизбежно раскалывается на сторонников террора, изверившихся в иных способах «пришпоривания» истории, и на сторонников постепенной подготовки народа к революции.

Начинается эпоха террора. В террористы шли дети из приличных буржуазных и дворянских семей, румяные барчуки, с откровенным эгоизмом считавшие любые свои мнения единственно верными; шли озлобленные нищетой и убожеством жизни разночинцы; шли немногие искренние фанатики, вознамерившиеся в помрачении души и разума, что позволительно путем малого зла построить счастье.

Создаваемый ими храм зла рос день за днем.

Глава 6. Балканская война

1

19 апреля 1877 года в Кишиневе великий князь Николай Николаевич давал обед по случаю назначения главнокомандующим Действующей армией. Обед был сугубо мужской, точнее – сугубо военный. За столом сверкали эполеты, погоны, аксельбанты на мундирах без какого бы то ни было вкрапления фраков и сюртуков.

Во главе стола сидел государь, по правую руку от него – брат Николай, по левую – наследник-цесаревич. Все гости сидели по чинам, и сын хозяина, великий князь Николай Николаевич-младший, находился среди своих ровесников.

Государь был чрезвычайно весел, с готовностью улыбался, шутил, довольный тем, что попал в среду мужественного армейского братства. Особенно развеселился он под конец обеда, когда Николай Николаевич попросил у него разрешения скомандовать, чтобы курили. Хотя сам великий князь, в отличие от старшего брата, не курил, но под конец каждого завтрака и обеда громко командовал:

– Вынимай па…

И в этот раз все присутствующие в один голос закончили:

– …трон!