Александр Великий. Мечта о братстве народов

«В пустынном ливийском краю, который встречает путников полуразрушенным непогодой и временем, высеченным из скалы изваянием недремлющего сфинкса и наполовину засыпанными песком пирамидами фараонов, в этой словно оглохшей от тишины пустыне, простирающейся на необозримое пространство к западу от долины Нила, пустыне, чей летучий песок, взметаемый порывами обжигающего полуденного ветра, заносит следы верблюдов, лежит, словно в море, небольшой зеленый остров, укрытый сенью высоких пальм, напоенный источниками, ручьями и дождевыми водами, — последнее прибежище жизни для вымершей вокруг природы, последнее место отдыха для странника; под пальмами оазиса стоит храм таинственного бога, который приплыл на священной ладье от страны эфиопов к стовратным Фивам, затем пересек пустыню, чтобы отдохнуть в этом оазисе и предстать перед ищущим сыном в таинственном образе. Набожный жреческий род живет вокруг храма этого бога, вдали от мира, в священном одиночестве, в котором чувствуется близость Зевса-Аммона, бога жизни; они живут, чтобы служить своему оракулу и обнародовать его прорицания, услышать которые ближние и дальние народы присылают святых посланников и подарки…»

Так поэтично Йоганн Густав Дрозейн описал полтора века назад оазис Сива, и всякий, кто посещает его сегодня, убеждается, что прошедшие столетия почти не изменили этого места — чего, правда, нельзя сказать о последнем десятилетии! После того, как президент Египта Хосни Мубарак сначала ослабил запрет на посещение находящегося в закрытой военной зоне оазиса, а потом, в конце концов, полностью снял его, туристы начинают активно осваивать этот маршрут. Дар-эль-Махажас — «дорога гаснущего заката» — сегодня представляет собой трехсоткилометровую асфальтовую ленту, с помощью которой десятидневный караванный путь от средиземноморского побережья у Марса Матрук до оазиса превращается в четырехчасовую поездку на автомобиле. Здесь появилось семь небольших отелей. На старых жилищах из высушенного воздухом глиняного кирпича можно заметить первые телевизионные антенны. Абду, владелец местного ресторана, говорит: «Скоро сюда приедут многие из вас». Но пока лишь несколько десятков туристов с рюкзаками бродят под финиковыми пальмами и наслаждаются источниками, во многих местах бьющими из-под земли.

«Акхир билад-аль-муслимин» — «последняя страна мусульман» — пока еще имеет возможность предстать перед нами почти такой же, какой увидели ее македоняне свыше двух тысяч лет назад. Как и тогда, молодые девушки носят пестрые платья желтых, красных и оранжевых цветов, заплетают множество косичек; их матери ведут строгий и замкнутый образ жизни; здесь еще существуют древние мужские союзы, ездят запряженные ослами повозки и отсутствуют автомобили. Вряд ли местные жители знают о том, что произошло с храмом оракула, о существовании которого напоминают лишь остатки фундамента. Наверное, все-таки слышали…

Жрецы оазиса витали в заоблачных высях — обиталище бога Аммона, однако, не настолько высоко, чтобы позабыть о реальности. Вестники жрецов сообщили, что Александр с небольшим отборным отрядом сначала двигался вдоль побережья, потом встретился в Паретонии (Марса Матрук) с посланцами греческой области Кирены, которые в знак покорности передали македонянам свои подарки и для перехода через лежавшую перед ними безводную пустыню предоставили ливийских проводников, которые умели скрещивать верблюдов с лошадьми, что редко удавалось сделать. Затем в оазисе много дней ничего не слышали о караване. Вероятно, его задержали песчаные бури. Вспомнили о персидском царе Камбизе, который выслал к Сиве войско, чтобы покарать жрецов за их неблагоприятные прорицания, и что же: оно погибло в раскаленном адском пекле самума.

И вот однажды лазутчики донесли, что приближается конный отряд. Это были македоняне во главе с Александром и Птолемеем (который станет в будущем фараоном Египта). Уставшие от перенапряжения, изнуренные жаждой, они сообщили, что достигли оазиса лишь благодаря чуду, явившемуся в v образе неожиданного ливня. Но и это было не все: они могли погибнуть, если бы им, в конце концов, не указали путь два ворона. Те же из солдат, кому эти два ворона показались слишком обыкновенными, рассказали о двух говорящих змеях. И все-таки самым большим чудом был сам оазис, возникший в пустыне после долгого перехода через соленые болота и усеянные раковинами поля, через мрачные ущелья и высокие дюны, через извилистые вади[10] и коварные зыбучие пески. «Сива, Сива!» — кричали воины и бросались в чистые, как слеза, пруды, пили из источников, кружились на усыпанных цветами лугах, набивали рты финиками, — хмелели от пальмового вина.