Alia tempora (СИ)

Раны не закрывались, а колдовство Влада успокоило их ненадолго, дало возможность пафосно орать речь, а теперь Каре пришлось расплачиваться. Ее лечили по старинке, зашивали раны и долго потчевали магией. Как и Гил, едва не расставшийся с ногой, вскоре Кара пришла в себя: звериная живучесть не сдалась, поборола отравляющее заклинание Мархосиаса.

Рядом с Карой лежал мальчишка-оракул. Все думали, что он ослепнет, но наутро рассудок у Саши прояснился, и оказалось, что не видит один левый. Радужка побледнела, потому чудилось, что глаза у Ивлина разного цвета, а приближаться к нему со слепой стороны было опасно: начинал размахивать руками. Белка приходила и сидела рядом, разговаривала. Стоило Саше отойти от припадков, а Каре очнуться, днем маги набивали ему ангельские татуировки на ладонях, смешивая чернила и темную демонскую кровь. Обезболивающий амулет семафором сиял у него на груди, а Кара старалась разговорить Ивлина, чтобы он не волновался, глядя, как тонкие иглы прошивают кожу.

— Отец меня убьет, — грустно сказал Саша.

Говорить с ним было приятно: Ивлин напоминал Каре Яна — того мальчишку, которого она когда-то встретила, еще не ставшего ей братом. С другой стороны сидела Белка и беспокойно била хвостом. Она была единственной, кому Саша позволял заходить со стороны слепого глаза. А Кара рассказывала про схватку с драконом, которого маги вытащили из самого Тартара, — из нее успели раздуть легенду. Детям нравилось.

Саше много раз повторяли, что без него Мархосиаса взять бы не удалось, что Ян бы против тысячелетнего мага не продержался, а он все отнекивался, виновато бурча. Перепугав Белку, чуть не погибнув сам, Саша клялся больше никогда не прозревать судьбу.

— Капитан Ян… то есть… Войцек-Зарницкий, — путаясь, как и они все, воодушевленно объяснял Саша, — мой начальник, моя задача — прикрывать его. Я и сам хотел помочь.

Белка вздыхала и неловко поводила плечами. Оставив их наедине, Кара отходила к окну и подолгу смотрела на столичное небо. Погода стояла солнечная — словно ничего не случилось.

— Волнения прекращены, все понемногу возвращается на круги своя, — иронично улыбнувшись, заметил Вельзевул, когда зашел за дочерью. Он сидел подле постели Кары, подперев голову рукой. Тяжелили ее не роскошные рога, а многие заботы. — Все, кого заколдовал Мархосиас, очнулись здоровыми, их изучают наши маги… Похоже, с уничтожением кольца исчезла вся его магия.

— Спасибо, мой друг, — читая доклад, кивнула Кара. — Проверки у Высших?..

— Им это не нравится. Очень не нравится. Несколько аристократов с окраин признаны опасными, твои ребята отлично их повязали. Рота ненадолго выведена из строя, и все отряды соревнуются за звание лучшей опергруппы Ада.

— На Восьмом они хорошо поработали, — согласилась Кара. — Мы заслужили небольшую охоту, но я шугану их через пару дней, распускаться и превращаться в грабителей нельзя. С наемниками Мархосиаса связывала пара дельцов с нижних кругов… Все они арестованы? — дождавшись кивка, Кара смогла спросить то, о чем волновалась больше всего: — Как Самаэль?..

— Отлично себя чувствует, — с опаской согласился Вельзевул. — Занял свои старые комнаты и, кажется, не собирается покидать Ад в ближайшее время. Народ волнуется, но им хватит ума, чтобы не обвинять его во всех бедах.

— Мархосиаса будут судить они. Пусть выпустят пар, проголосуют… А вот мальчишку трогать побоятся, он наследник Люцифера.

— Вы оба наследники Люцифера, как оказалось, — пробормотал Вельзевул. — Сложная ситуация, знаешь ли. Многие консерваторы требуют дуэли, которую вы не провели в день Исхода. Справедливой схватки.

— Мы с Сэмом разберемся.

— Как Влад? — спросил Вельзевул, поднимаясь. Обернулись Саша и Белка, навострив ушки. — Мы ни разу не пересекались, но я хотел бы… поблагодарить…

— Победа требует жертв, мы знали это всегда, но надеялись расплатиться лишь чужими жизнями, — протянула Кара. — Истинный победитель — тот, кто отдал свою. Часть себя. Но Владу не нужна наша благодарность, поверь. Скажи ему спасибо — он оскалится тебе в лицо.

На том разговор закончился. Не один Вельзевул являлся к ней с ежедневными докладами, но и гвардейцы, советники и еще десяток чиновников. Палата превратилась в ее кабинет, заваленный бумагами, они стекали с тумбочки, валялись на полу, но никто не пытался ее приструнить. Кара скучала, оторванная от жизни — вскоре Сашу выписали, и стало совсем тихо. Скрашивала ее одиночество Ишим, несмотря на дела, часто заходившая и угощавшая Кару выпечкой, пока медсестры и врачи не видят.

Приходили и инквизиторы — явились, когда она едва раскрыла глаза, а потом зачастили. Про Влада Кара узнала сразу и не ожидала увидеть его таким… обычным. Он по-прежнему улыбался своей оскалистой улыбкой, шутил над влюбленными детишками, подбадривал Кару. Словно ничего не произошло. Джека, который счастливо избежал всей заварухи и провел Исход на Восьмом, они не смогли протащить в палату: Ишим и медсестры стояли намертво.