Alia tempora (СИ)

— Это не «Гугл», тут так не работает, — напомнил Ян. — Зато мы хотя бы знаем, в каком направлении искать, но… абзац заканчивается. Дальше про энерговампиризм. Почитать тебе на ночь?

— Шесть утра.

— Вот именно! — Ян решительно захлопнул книгу, но тут же подумал, что слишком погорячился: еще пару таких резких движений старый том мог не пережить. — Спокойного утра, Войцек. Это был хороший день: мы оба выжили…

Язык заплетался, и он совершенно не смог договорить задуманную красивую речь; закрывая глаза, безвольно сползая на подушку, Ян почувствовал, как из пальцев его аккуратно вынимают книгу. А потом все сутки, проведенные на ногах, измученные волнением, стерлись глубоким сном без сновидений.

========== Глава VI ==========

По утрам Кара нередко приходила на тренировочную площадку, что располагалась на заднем дворе гвардейского замка; она ускользала от всех обязанностей, миновала шумно снующих возле Дворца чиновников и гонцов, ненадолго забывала о том, как корона давит на виски. Именно здесь она могла быть самой собой, той же Карой, что почти два десятка лет назад замыслила уничтожить Рай: безродной наемницей, у которой был один лишь клинок.

Разминаясь под палящим солнцем, Кара выбрасывала из головы все заботы, забывала шорох бесконечных бумаг: оставались она, хрустящий под ногами песок да рукоять сабли, крепко и знакомо впивающаяся в ладонь. Взмывая вверх, одним движением выхлестывая крылья, Кара не могла сдержать ликующий крик: свобода, желанная, долгожданная, била в голову. Мышцы сладко ныли, когда она вихрем, отчаянным диким смерчем налетала на невидимого противника, ни на секунду не останавливаясь, точно боялась, что с движением прекратится и ее жизнь. Воздуха не хватало, из горла рвался хрип, но Кара кидалась вперед, вверх: выше, резче двигая клинком, доводя себя до последнего издыхания. Крутанулась, чувствуя, как отзывается каждое перышко; взметнулись полы расхристанной рубахи. Прокрутила саблю, укол назад — и рывок прочь. Воображение в красках рисовало противника, рубящего ей вслед по крыльям: поджала, ненадолго ухая вниз, проваливаясь, но тут же восстанавливая шаткое равновесие.

Это был танец в небе, вынуждающий сосредоточенно дрожать, контролировать каждое движение; нельзя оступиться: внизу ничего нет, земля, которая встретит крепким ударом и выбьет дыхание. То, что маги бахвально называли боевым трансом, нисколько не могло сравниться с этим чувством. Не сбавляя ритма, Кара колола и рубила, крутясь в небе, пока наконец не поняла, что горло печет огнем, — она не могла вздохнуть. И резко рухнула вниз, спикировав, в последний момент убирая крылья. Разгоряченное обнаженное тело обожгло сильнее: проехалась животом по утоптанному песку площадки; тут же перекатилась, вскочила на подламывающиеся ноги и рубанула саблей пару раз, упрямо преодолевая себя…

Замерла, тяжело вдыхая, привалилась к невысокому деревянному заборчику, расхохоталась хрипло, с вызовом глядя в небо, щурясь от яркого света. Воткнула саблю в песок, довольно наблюдала, как она тяжело покачивается, точно маятник. В голове было приятно пусто, на душе — свежо.

Рядом медленно начинали просыпаться гвардейские казармы. Послышались голоса, отдаленный лай: кажется, кормили гончих в вольерах, потому они так радостно взвывали, оглашая молчаливые окраины. После отбытия десятки Волка в Петербург стало немного тише, безлюдно. Каре не хватало и инквизиторов, с которыми тоже можно было забыть про титулы, просто поговорить ни о чем и вспомнить старые времена, когда Гвардия сражалась за право жить в гражданской войне. Подумав про них, она тут же проверила амулет связи на кожаном браслете, но он и не собирался светиться. По прикидкам Кары, на рассвете они как раз должны были лечь спать, вернувшись со смены.

Ей ничуть не хотелось возвращаться во Дворец, где царила предпраздничная кутерьма; с украшениями прекрасно разберется Ишим, а Вельзевул справляется с тем, чтобы гонять запаздывающих с отчетами бюрократов. Перед пышными торжествами Исхода никто не пытался работать всерьез: толкались на улице, галдя и обсуждая что-то, отовсюду звучала музыка, а из всех кабаков и таверн доносились заманчивые запахи. Наступали времена, когда Столица, и так жившая на широкую ногу, устраивала себе всенародный праздник, и Кара была последней, кто решился бы встать у них на пути.

Проходя по внутреннему двору, Кара кивнула гвардейцам, махнула стоявшим на стене дозорным, лихо, по-мальчишечьи свистнула. Ей отвечали, что-то запросто крича вслед, и Кара рада была, что они по-прежнему видят в ней не серьезного начальника, а товарища, такого же, как они все. После небольшой разминки у нее и без этих мыслей было наилучшее настроение; Кара как будто могла бы взлететь без крыльев…