Alia tempora (СИ)

Никто не отважился бы заглянуть в кабинет, пока из него раздаются рыки и вопли, боясь попасть под горячую руку, но Ишим сидела на столе, рассматривая бумаги и болтая ногами. Кара бушевала в противоположном углу, стараясь ее никак не тревожить и не задевать, обходя стол. Зубы скрипели, ей хотелось зашвырнуть что-нибудь о стену, чтобы разлетелось, с грохотом, звоном, разбилось на мелкие осколки. Или же врезаться в эту же стену самой, рассекая лоб в кровь.

— Кара, спокойнее, — ровно произнесла Ишим. Она взяла со стола небольшую чашечку чая и мерно помешивала его. — Мы пока ничего не поняли. Разве Мархосиас не мог сам заинтересоваться кольцом?

Мархосиас был одним из самых надежных лордов Люцифера, что остались после гражданской; Кара не вешала их специально, не ставила к стенке, опьяненная звучной революцией, но они гибли в боях и в осажденных городах, отказываясь сдаваться в плен из взыгравшей гордыни. К концу войны многие отвернулись от Люцифера — особенно после его фокусов с кольцом, убивших часть армии, чуть не целый легион, — но Мархосиасу было все равно — он подчинялся, потому что привык. Каре он никогда не нравился, хотя объяснить она не могла, потому воспользовалась первой же возможностью отправить его в мир людей, чтобы контролировать мальчишку Самаэля.

— Мы не можем до него дозвониться, — сквозь зубы проговорила Кара. — Ни один амулет не отвечает. Я отправила к нему отряд гвардейцев, который сторожил в Лондоне, — там никого нет на квартире, пусто, недавно ушли, следы заклинания телепорта. Наши разводят руками. Почему ты вообще его защищаешь?!

Немного смутившись, Ишим замолчала, подергала кисточкой хвоста. Кара догадывалась, что не нужно повышать голос, рычать, выть и ругать — тем более, на нее, ни в чем не повинную, уж точно не знающую ничего о пропаже сына Люцифера — если бы знала — она не сомневалась ни секунды, — Ишим бы сказала. Злость не давала ей покоя, заставляла яростно мотаться из стороны в сторону, не зная, за что схватиться. Самаэля, Мархосиаса, еще нескольких приближенных, слуг, которые отправились с ними в мир людей, искала Гвардия, переворачивая весь Лондон. Никаких результатов. Если задуматься, Кара и ожидала этого: она бы сама покинула страну, будь на месте мальчишки. Куда бы она отправилась? Предпочла бы ткнуть наугад в вертящийся глобус, но у Самаэля — или Мархосиаса — должен быть план.

Подойдя к шкафу, Кара зарылась в книги, отодвинула их в сторону, вытащила спрятанную бутылку с виски. Удивительно, но Ишим не возражала — она пила чай, сидя на ее столе, а Кара цедила крепкий алкоголь у окна. После хождения по кабинету сердце часто стучало, пульс торопился. Перед глазами, как и всегда, была Столица, неизменно напоминающая, ради чего она сражается.

— Ты боишься потерять трон? — тихо спросила Ишим.

Подумав, Кара покачала головой. Она предпочитала не трон, а стул за письменным столом, она видела его чаще, чем адское кресло, выточенное из острого обсидиана. Кара не носила короны и дорогих мехов с Седьмого, огрызалась на церемониал, на издевательское, как чудилось, «миледи». Она не была наивна: «миледи», как и правители Ада, не руководят разбойничьей шайкой, не надираются виски, не ругаются лучше отморозков с Девятого, не дерутся до крови, до ощущения отбитого мяса — везде, не трахают других «миледи» — настоящих, нежных и трепетных — до потери сознания. Роль была не по ней сшита, но Кара ее медленно перекраивала на свой манер. И отпускать совсем не собиралась — родное упрямство и тут взыграло.

— Я привыкла к трону, к ответственности, но я не цепляюсь за него, — вслух проговорила она, когда вспомнила, что Ишим совсем не умеет читать мысли. — Не в том дело. Гораздо важнее — эта история с кольцом…

— Ну, он должен как-то убедить всех, что он лучший правитель, — предположила Ишим осторожно и тихо. — То есть… мог бы. Самаэль мог бы использовать кольцо. Но кто захочет править безумцами? Разве это не бессмысленно?

— А сколько демонов пойдут за ним добровольно? — нервно уточнила Кара. — Он законный сын Люцифера, наследник, тот, кого все ожидали видеть на троне сотни лет — пока мы не пришли и не отобрали его. Мы — революция. Мы воры, Ишим, убийцы его отца. А он — мальчишка, вытащивший меч из камня, обретший древний артефакт. Народ любит такие фигуры, запойно пересказывает легенды. Если они поднимутся, мы проиграем, потому что я не смогу в них стрелять. Их — ваши — жизни всегда были ценнее моей.

— Ад уважает силу, мы обе это знаем, — твердо отрезала Ишим. — Ты победила в дуэли, выжила, когда два архангела погибли — очевидно, ты достойна. Да и перед смертью Люцифер показал тебе сигил Сатаны… Он хотел бы, чтобы ты обо всем позаботились: об Аде и Самаэле. Разве ты делала демонам что плохое, за что они отвернулись бы от тебя? Мы выстроили Ад, собрали заново. Мы дали ему мир!