Алиби. Искусство обмана

– И тут есть неувязочка. Что делать такой машине и самому Фролову на пустыре? Ну чего он там забыл? Подумали – заглох, бензин кончился, и такая была версия. Проверили – нет, бензин был в баке, машина идеально заводится, делать ему там определенно было нечего. Подумалось, что его кто-то туда позвал. И главное, Фролов приехал на пустырь, бизнесмен, деловой человек, и на пустырь. Кто мог позвать? Можно кофе?

Решетников протянул свою чашку:

– Вот, возьмите мой. Я не пил, просто увлекательно рассказываете, не хочу, чтобы прерывали…

– Конечно, конечно.

Витязев отпил глоток кофе.

– Отличный. В турке варили. Сразу чувствуется.

– Так что с этим Фроловым? – нетерпеливо произнес Решетников.

– Да. Ситуация интересная, на заказное убийство не похоже, на ограбление еще меньше. И начали, как по учебнику, искать, кому выгодно, «куи продэст» на латыни, да? И первым заподозрили его компаньона Мезина, не помню имя отчество. Знаете такого?

На этих словах следователь пристально смотрел на Решетникова, изучая его реакцию на фамилию Мезин.

Решетников, и глазом не моргнув, ответил:

– Был такой хоккейный вратарь у белорусской сборной, отличный кипер.

– Этот не вратарь, бизнесмен. Так вот. У Фролова с Мезиным были серьезные разногласия, у них даже открытые конфликты имелись. Фролов хотел расходиться, забирать большую часть бизнеса. Получается железный мотив, как по учебнику. Так вот Мезин… точно не знаете Мезина?

– Не припоминаю.

Витязев продолжал, отхлебнув еще глоток:

– Так вот, он предоставил алиби, также железное. В Китае был. И действительно, нет оснований полагать, что он в это время там не был. Мы по другим прошлись, кому выгодно, там тоже все чисто. И как-то все заглохло. А с нас требуют, дело громкое.

Витязев замолк, задумавшись о чем-то.

Решетников терял последние остатки терпения:

– Так что у вас там дальше произошло?

– Так вот, мы решили, что надо перепроверить Мезина, как по учебнику, ну неужели не он? И прямо вот прошлись, буквально по секунде восстановили его день. И кое-что не сходится. Представляете? Я не могу сказать, что именно. Но мы, следователи, без явных доказательств поняли, что он не летал в Китай. Ему сделали алиби.

Решетников поднял брови:

– И вы пришли ко мне?

– Именно. Потому что алиби сделано здорово, на высочайшем уровне. Мы сделали запрос китайским коллегам, есть видеозаписи из гостиницы и ресторанов – Мезин там зафиксирован. И штампы в загранпаспорте, все настоящие… Такую штуку мог сделать только исключительный профессионал.

– Я не занимаюсь криминалом, это во-первых.

– Я это уже услышал. Но, может, он попросил сделать алиби… ну для жены? Вас обмануть же мог?

– Я не делал алиби этому вашему Мезину.

– Это – во-вторых, я правильно понял? Петр Сергеевич, мы будем долго и кропотливо работать и в любом случае алиби Мезина опровергнем. Но это тяжелый труд, и было бы так здорово, если бы вы помогли следствию и все рассказали.

Решетников четко повторил:

– Я не делал алиби Мезину.

Витязев допил кофе и поднялся со стула. Но не уходил, смотрел на Решетникова:

– Не верю я. Не верю я, что Николай Белый украл эту песню, гимн. Хоть стреляйте.

С этими словами Витязев вышел из кабинета.

Дождавшись, когда следователь покинет здание, Решетников вышел из офиса, сел в машину. Все это время он безуспешно звонил Рудову, наконец тот ответил.

– Вы чего трубку не берете?!

Рудов не ответил, а задал свой вопрос:

– Ты придумал?

– У меня только что в кабинете был следователь по особо важным делам, спрашивал про Мезина! Уверен, что ему алиби делали в агентстве, они подозревают его в убийстве!

– Ничего они не знают. Привыкли, что им всегда все рассказывают. Работай, как работал, и больше не звони по телефону с такими делами.

Решетников был взбешен:

– Работать, как работал?!

– Или ты вызовешь подозрение, не так ли? И не звони по таким вопросам.

– Так давайте встретимся.

– Зачем? Все нормально, сиди ровно. Вдохновения. На кону не только репутация Белого, тут вся Россия может быть подставлена. А, сверхзадача? Любишь такое?

Решетникову вздумалось отправиться на Тихвинское кладбище. Он подошел к могиле Достоевского, глубоко погруженный в свои мысли.

Позади раздался голос Федора Михайловича:

– Сходил бы ко мне на могилку. Тоже не простой человек.

Решетников даже не обернулся.

Достоевский вдруг начал напевать на мотив песни Белого:

– «Прощевайте, хлопцы. Конюха у вас няма. Забирають во солдаты, тяжела моя сума».

Тут Решетников обернулся и посмотрел на Достоевского:

– Что это?

– Песня рекрута.

– Кто написал?

– Народ.

– На мотив этого хита Белого?

Достоевский кивнул.

– А как дальше?

– Не помню. Вернее, не знаю.

– Честно: есть такая песня?

– Нет. Никогда не слышал. Но ведь могла быть.

Губы Решетникова тронула улыбка – он начал понимать мысль Достоевского.

– Да. Здорово. Напишем песню рекрута?

– Это будет весело.

– И выдадим ее за русскую народную. Как будто он – Николай Белый, сделаем его автором песни, оттуда ее взял. Это находчиво. Федор Михайлович… А вы с чего мне помогаете?

– А потому что надо быстрее закончить твое последнее дело.

Решетников долго смотрел на Достоевского, тот спросил:

– Что?