Алиби. Искусство обмана

– А может, вы все-таки просто глюк?

– Ну что ты, я же не Наполеон. Я просто русский писатель, мы не для сумасшествия.

* * *

После занятий в актерском училище Стася, выйдя на улицу, увидела, что ее поджидает в машине какой-то незнакомый мужчина. Когда она пошла по улице, он тронулся следом и окликнул:

– Стася?

– Да. – Она чуть приостановилась и увидела за опущенным стеклом здоровяка в костюме.

– Значит, я к вам. Остановитесь, пожалуйста.

Стася остановилась.

Мужчина притормозил и сказал:

– Я от Григория Александровича, зовут меня Виктор Дорин.

– Кто это? – спросила Стася.

– Карпов. Он хочет вас видеть.

– Он хочет меня трахнуть, говорите прямо.

Дорин улыбнулся и покачал головой.

– Нет, он собирался поговорить о фильме, в котором вы исполните главную роль.

Стася насмешливо скривила рот:

– Я в порно не снимаюсь. Даже в хоумвидео.

– Стася, скажу от себя лично. Если вы сейчас сядете в машину, ваша жизнь резко изменится к лучшему. Если Григорий Александрович сказал, что будет кино, – значит, будет кино. Со шлюхами он дел не имеет.

– Я не поеду никуда, – отрезала Стася и пошла дальше по улице. Дорин вышел из машины и подбежал к девушке.

– Ну что ты ломаешься? Ну кто ты? Тебя такой человек просит приехать…

Стася произнесла очень громко:

– Я не поеду никуда!

Прохожие начали посматривать на них.

– Ты все равно сядешь в эту машину, – негромко говорил Дорин. – У тебя же есть близкие? Мама, папа? Значит, ты сядешь. Сама.

С этими словами он сел в машину и уехал, оставив Стасю стоять в растерянности.

Решетников сочинял песню. Достоевский устроился в его кресле, в то время как Петр расхаживал по своему офисному кабинету с листком и ручкой.

– Итак, еще раз, – сказал Решетников и стал напевать:

Люба милая моя, ты мне Богом отдана,Но рекрутский мой должок я не выплатить не мог.Там убьють меня враги, но со мною будешь ты.

Люба милая моя, выходи ты за…

Достоевский вставил:

– Коня, – и засмеялся.

– Ну, отлично. За кого выходить? – спросил Решетников.

– Имя надо. Коляна?

– Нет. Выходи за барина. Как будто это барин подсуетился и в рекруты отправил парня, чтобы сам с любой парня остаться.

– Барин его в рекруты, а тот говорит, чтобы за него выходила? – усомнился Достоевский.

– Он понимает, что за барином ей будет хорошо, вот такая любовь, драма. Отлично.

Решетников записал и начать декламировать:

– Так, русская народная песня… а название?

– Маратик, – подсказал Достоевский.

Решетников со смехом согласился.

– Русская народная песня «Маратик», – и снова стал напевать:

Прощевайте, хлопцы, конюха у вас няма.Забирають во солдаты, тяжела моя сума.Кони будуть тосковати, люба будет плакати,Навсегда забыть вам надо конюха Маратика.Люба милая моя, ты мне Богом отдана,

Но рекрутский мой должок я не выплатить не мог.Там убьють меня враги, но со мною будешь ты.Люба милая моя, выходи за барина.

Решетников умолк и выжидательно посмотрел на Достоевского.

Тот сказал:

– А я думал, чего не хватает этому миру? Конюха Маратика.

Решетников не мог понять, шутит ли Достоевский или говорит всерьез. И тут оба расхохотались.

Решетников нажал кнопку на селекторе и сказал:

– Даша, быстро.

Буквально через мгновение дверь в кабинет открылась и вошла Даша.

Решетников протянул ей листок.

– Даш, эту песню надо поместить в какую-нибудь докторскую диссертацию, какому-нибудь филологу. Сейчас. Или сборник народных песен. Годов семидесятых-восьмидесятых.

– Русская народная? – спросила она, пробегая глазами по строчкам.

– Почти. Я ведь тоже народ.

– А если кто узнает?

– Никто не знает этой песни, потому что ее не было никогда. Она только что придумана. Хотя один человек, филолог, использует ее в диссертации. Редкая песня конюха. Рекрута. Рекрутские причитания.

Даша одобрительно посмотрела на Решетникова:

– Находчиво. Очень здорово.

Вмешался Достоевский:

– Этого мало.

– Почему? – повернулся к нему Решетников.

Даша, решив, что начальник обращается к ней, пояснила:

– Ну здорово придумано.

– Я не об этом… – Решетников поморщился.

– А о чем? – удивилась Даша.

– Тише. Я думаю. Вот, рождается…

Заговорил Достоевский:

– Потому что надо видеодоказательство. Откуда он узнал об этой песне, мотив ее? Он знал ее давно, со школы. Он даже пел ее в школе на концерте, у папы нашлась видеозапись восемьдесят шестого года.

Выслушав его, Решетников обратился к Даше:

– Заряжай Семена, ищите школьный актовый зал, задрипанный только, советский совсем. И молодой Белый мне нужен. Парень, шестнадцать лет, пятнадцать.

– Найдем, – отрапортовала Даша.

– Снять надо, как на старых видеокамерах, прямо чтобы с датой на изображении. Вперед.