Алькатрас и Кости Нотариуса

Но я не мог пошевелить даже пальцами, не говоря уже о том, чтобы залезть в карман куртки.

«Если бы только мой Талант не дал осечку!» — Я сосредоточился, собрав всю доступную мне силу, и снова направил ее в вязкую массу. Но та не разрушилась и даже не поддалась.

Тут мне в голову пришла одна идея. Может, на эту мастику мой Талант и не действовал, но как насчет пола? Я снова сконцентрировал силу Таланта, но в этот раз направил ее вниз.

Я напрягся, почувствовав, как пульсации энергии движутся сквозь мое тело и выходят наружу через ноги. Как мои кроссовки рассыпаются на части, как выскальзывает резина и отваливается ткань. И, наконец, как осыпается пол у меня под ногами. Правда, в итоге все это оказалось бесполезным, потому что мое тело было по-прежнему крепко сковано затвердевшей жижей. Пол под мной провалился, но я вместе с ним не упал.

Ближайший ко мне Хранитель повернулся лицом.

— Ты уверен, что не хочешь взять книгу о Талантах, юный Окулятор? Она могла бы помочь тебе освободиться.

«Сосредоточься, — думал я, пока остальные Хранители продолжали истязать Бастилию. — Они сказали, что есть книга, в которой объясняется, как сбежать от этой жижи. Что ж, это значит, что выход все-таки есть».

Я продолжал сопротивляться, но это явно было пустой тратой времени. Если бы из этой мастики можно было выбраться одной лишь силой мышц, Бастилия сделала бы это задолго до меня.

И тогда я сосредоточился на самой мастике. Что я мог о ней узнать? Вещество у меня во рту казалось немного мягче того, что прилегало к моему телу. Была ли на то причина? Может, дело в слюне? Может, эта масса не затвердевает, если ее намочить?

Я принялся пускать слюни, стараясь попасть по густой мастике. Струйка слюны начала сочиться из моего рта и потекла по сгустку пасты на лице.

— Эм… Алькатрас? — спросила Бастилия. — Ты в порядке?

Я попытался обнадеживающе промычать. Но тут же понял, что красноречивое мычание плохо сочетается с пусканием слюней.

Спустя несколько минут, я пришел к печальному заключению, что пасту слюной не растворить. На мою беду, сейчас я мало того, что был скован массой затвердевшего черного дегтя, но еще и обслюнявил весь перед своей футболки.

— Чувствуешь, как в тебе растет досада? — спросил Хранитель, облетая меня по кругу. — Сколько еще ты будешь сопротивляться? Тебе даже необязательно говорить. Просто моргни три раза, если желаешь обменять душу на выход из ловушки.

Я широко раскрыл глаза. Они начали сохнуть, что весьма иронично, если вспомнить, в какой состоянии была моя футболка.

Хранитель, казалось, был разочарован, но продолжал парить над полом. «Зачем тратить время на все эти уговоры? — недоуменно подумал я. — Мы уже в их власти. Почему бы нас просто не убить? Что мешает забрать наши души силой?»

Эта мысль заставила меня призадуматься. Если они не сделали этого до сих пор, значит, скорее всего, просто не могут. А отсюда следовало, что Хранители, судя по всему, были связаны своеобразным кодексом или сводом правил.

Челюсть уже начинала ныть от усталости. Казалось бы, с чего мне об этом думать? Я был крепко облеплен со всех сторон, а беспокоюсь о какой-то челюсти? Может, дело в том, что она была зажата не так сильно, как остальное тело? Но об этом я уже знал. Паста у меня во рту была мягче, чем снаружи.

И тогда, не зная, как еще поступить, я ее укусил. Со всей силы. К моему удивлению, зубы прошли прямо сквозь пасту, и у меня во рту от нее отделился кусочек. Неожиданно вся остальная масса — покрывавшая меня, Бастилию, Каза и пол коридора — будто содрогнулась.

«Что?» — подумал я. В ту же секунду откушенный кусочек снова стал жидким, и я чуть не подавился, когда мне пришлось его проглотить. После укуса масса перед моим лицо слегка подалась назад, и начала извиваться. Как будто… была живой.

Я вздрогнул. Вариантов у меня почти не было. Пошевелив головой — теперь, когда мастика сползла с моего лица, она двигалась чуть свободнее — я сделал резкий выпад вперед и укусил снова. Деготь затрясся и отполз дальше. Тогда я наклонился и — выплюнув кусок дегтярно-банановой пасты — укусил в третий раз.

Одеяло из темной жижи сползло с меня целиком, будто стыдливая собака, которую только что пнули ногой. Сравнение показалось мне уместным, и тогда я ее и правда пнул.

Паста затряслась, сползла с Бастилии и Казал, и удрала в коридор. Я несколько раз сплюнул, скорчив рожу от вкуса во рту. Затем перевел взгляд на Хранителей.

— Плохо же вы дрессируете свои ловушки.

Такой поворот их явно не обрадовал. Каз же, наоборот, расплылся в улыбке.

— Парень, я уже почти готов официально объявить тебя низкорослым!

— Спасибо, — сказал я.

— Правда, для этого нам пришлось бы обрезать тебе ноги до колен, — добавил Каз. — Но это малая цена за такую честь. — А потом он мне подмигнул. Уверен, это была шутка.

Я покачал головой, выбираясь из заваленного обломками кармана, который проделал в полу с помощью своего Таланта. Кроссовки едва держались, и я их просто скинул, так что дальше мне пришлось идти босиком.