All Flesh is Grass

Then I was charging at him and he hit me. He didn't have the time or room to take much of a swing at me, but his fist caught me on the side of the head and it staggered me and hurt. He hit me again almost immediately, but this one also was a glancing blow and didn't hurt at all—and this time I connected. I got my left into his belly just above the belt and when he doubled over I caught him in the mouth and felt the smart of bruised, cut knuckles as they smashed against his teeth. I was swinging again when a fist came out of nowhere and slammed into my head and my head exploded into a pinwheel of screaming stars. I knew that I was down, for I could feel the hardness of the street against my knees, but I struggled up and my vision cleared. I couldn't feel my legs. I seemed to be moving and bobbing in the air with nothing under me. I saw Hiram's face just a foot or so away and his mouth was a gash of red and there was blood on his shirt. So I hit his mouth again—not very hard, perhaps, for there wasn't much steam left behind my punches. But he grunted and he ducked away and I came boring in.

Кто-то заорал:

— А ну, расступись! Шире круг!

Я кинулся на Хайрама, и он ударил. Ему негде и некогда было путем размахнуться, но его кулак сильно и больно ударил меня в ухо, и я пошатнулся. Хайрам тотчас ударил снова, но второй удар пришелся вкось, я даже не почувствовал боли  — и на этот раз дал сдачи. Я влепил ему левой чуть повыше пояса, он скрючился от боли, и я дал ему в зубы, да так, что ожег о них костяшки пальцев, ободрал в кровь. И опять размахнулся изо всех сил, но тут невесть откуда мне на голову обрушился кулак,  — мне показалось, голова лопнула; в ушах зазвенело, из глаз посыпались искры. Под коленями вдруг очутился жесткий асфальт, но я все же поднялся и в глазах прояснилось. Ног я не чувствовал. Казалось, я пробкой плаваю и подскакиваю в воздухе. Где-то близко, наверно в футе от меня возникла рожа Хайрама  — губы расквашены, и на рубашке кровь. Я опять ударил по губам  — пожалуй, не слишком сильно, я порядком выдохся. Но Хайрам зарычал, потом вильнул вбок, я снова кинулся на него.

And that was when he hit me for keeps.

I felt myself going down, falling backwards and it seemed that it took a long time for me to fall. Then I hit and the street was harder than I thought it would be and hitting the street hurt me more than the punch that put me there.

И тут он меня добил.

Я почувствовал: падаю, валюсь на спину, почему-то я падал очень долго. Наконец, брякнулся о мостовую  — она оказалась тверже, чем я думал, и это было больнее, чем удар, который сбил меня с ног.

I groped around, trying to get my hands in position to hoist myself erect, although I wondered vaguely why I bothered. For if I got up, Hiram would belt me another one and I'd be back down again. But I knew I had to get up, that I had to get up each time I was able. For that was the kind of game Hiram and I had always played. He knocked me down each time I got up and I kept on getting up until I couldn't any more and I never cried for quarter and I never admitted I was licked. And if, for the rest of my life, I could keep on doing that, then I'd be the one who won, not Hiram.

Я стал шарить вокруг, пытаясь опереться на руки и подняться. А стоит ли хлопотать?  — мелькнула мысль. Ну, встану, а он опять меня свалит. Но нет, надо подняться, надо подниматься опять и опять, покуда хватит сил. Так уж издавна повелось у нас с Хайрамом, таковы правила игры. Всякий раз, как я поднимался, он снова сбивал меня с ног, но я поднимался упрямо, до последнего дыхания, и ни разу не запросил пощады, ни разу не признал себя побежденным. И если я выдержу так до конца жизни, победителем выйду я, а не Хайрам.

But I wasn't doing so well. I wasn't getting up. Maybe, I thought, this is the time I don't get up.

I still kept pawing with my hands, trying to lift myself and that's how I got the rock. Some kid, perhaps, had thrown it, maybe days before—maybe at a bird, maybe at a dog, maybe just for the fun of throwing rocks. And it had landed in the street and stayed there and now the fingers of my right hand found it and closed around it and it fitted comfortably into my palm, for it was exactly fist size.

Но на этот раз что-то невмочь. Не выходит. Никак не поднимусь. Быть может, пришел тот час, когда мне уже не встать?

Я все шарил ладонями, ища опоры, и вдруг наткнулся на камень. Наверно, какой-нибудь мальчишка запустил им в воробья ли, в собаку ли или швырнул просто так, для забавы. Камень остался посреди улицы, может, он пролежал здесь не день и не два и теперь я нащупал его правой рукой и стиснул  — очень подходящий камень, так удобно поместился в кулаке.

A hand, a great meaty paw of a hand, came down from above and grabbed my shirt front and hauled me to my feet.

“So,” screamed a voice, “assault an officer, would you!”

Громадная мясистая ручища опустилась с высоты, сгребла меня за грудки и рывком подняла на ноги.