Читаем Алпамыш полностью

Скачет Байчибар — он обгонять привык…


Кокальдаш-батыр несется, горд и лих, —


Обскакал он всех соперников своих,


Думает: «Я первым к месту прискачу, —


Девушку-узбечку в жены получу!»


Скачет он, беды не чуя никакой.


Вдруг он слышит конский топот за собой, —


Оглянулся — видит всадника… ой-бой!


Караджан-батыр летит за ним стрелой.


Кокальдаш загикал, закричал: «Чух-чу!»


Хлещет Кокдонана, истрепал камчу.


Думает: «Он жив и конь его живой!


Кто б ни развязал их — иль чужой, иль свой, —


Только бы узнать, — заплатит головой!»


Молнией несется Кокдонан лихой,


Кокальдаш несчастный потерял покой.


То и дело он через плечо глядит, —


Как свистящий ветер, Байчибар летит.


Грозен Караджана удалого вид.


Вот уж Кокдонана Байчибар достиг,


Круп его зубами он хватает вмиг, —


Приподняв, швыряет далеко его,


Сзади оставляет далеко его,


Сам на сорок тысяч ускакав шагов.


Но и Кокдонан, однако, не сплошал:


Выправился он и снова побежал,


И, догнав Чибара, мстительно заржал,


И схватил Чибара за крестец — да так,


Что едва не треснул у того костяк,


И со всею силой так его тряхнул,


Что шагов на десять тысяч отшвырнул,


И упал Чибар, чуть шею не свернул…


Кокальдаш опять один вперед летит,


Получить узбечку он в награду мнит,


Мнит он, что ему соперник не грозит,


Что скакун узбекский, где упал — убит,


И что вечным сном и Караджан там спит.


Вдруг он слышит сзади частый стук копыт.


Обернулся — смотрит: Байчибар летит, —


Невредим в седле Караджанбек сидит!


Кокальдаш растерян, на коня сердит,


Бьет его камчой, ногами бьет, кричит,


Но все ближе, ближе Байчибар хрипит,


И уже с Донаном рядом он летит.


Скакуны ведут из-за дороги спор!


Бросил Караджан на Кокальдаша взор


И такой заводит сразу разговор:


— Ты ль не старшим братом был мне до сих пор?


Но, однако, был, как недруг, ты хитер,


Козни строил мне, готовил мне позор.


Ты меня связал, чтоб отстранить с байги,


Делал то, чего б не сделали враги, —


Ты теперь хотя бы честь побереги,


Выслушай меня и отвечай — не лги:


Сколько дней ты гонишь своего коня?


Как же до сих пор не обогнал меня?


Верной дружбы что ж не доказал твой конь?


Корма твоего не оправдал твой конь, —


Ведь Барчин-узбечку прогадал твой конь!


Скачешь много дней, а все же, ротозей,


Плакать ты заставишь всех своих друзей!.. —


Молвит Кокальдаш: — Не хвастай, Караджан!


Попадешь в беду, несчастный Караджан!


К месту все равно я первым прискачу,


Будь, что будь, — узбечку в жены получу!


Лучше свой язык укороти, дурак,


Вздора не болтай и не бахвалься так! —


Караджан, однако, тоже не простак,


Сразу отвечает Кокальдашу так:


— Мы пока с тобою наравне идем,


Но придешь ли первым, поглядим потом.


Кто возьмет узбечку, как жену, в свой дом,


Кто с байги уйдет, наказанный стыдом,


Кто — обласкан славой и людским судом,


Тоже, Кокальдаш, увидим, подождем! —


Скачут оба рядом тем степным путем,


Злобно на скаку бранятся — и притом,


Брань уже ведут не только языком,


Но и богатырским крепким кулаком.


Каждый дрался так и каждый так орал,


Что, казалось, — горный грохотал обвал.


Кулаки потом сменили на камчи,


Чуть было не взялись оба за мечи.


Драке нет конца, а кони горячи —


Скачут по пути, как седоки, озлясь,


Обогнать друг друга яростно стремясь,


Злобно на скаку лягаясь и грызясь.



Считая, что срок возвращения Караджана прошел, забеспокоился Алпамыш, приуныл. Вышел он на высокий холм и в подзорную трубу степь оглядывает. Видит он — скачут два коня, друг у друга дорогу оспаривая. Узнает он в одном из них Кокдонана. А Байчибара, который белой пеной и желтой пылью покрылся и казался гнедым, не узнал Алпамыш. «И коня своего, и невесты своей, и страны своей родной лишился!» — подумал Алпамыш — и свалился без чувств. Увидела это Барчин, подбежал к нему, положила его голову к себе на колени и так говорит:

— Отчего без чувств упал, мой милый, в прах?


Слезы почему у милого в глазах?


Что с тобою, мой могущественный шах?


Пери соблазнила иль недобрый дух?


Только ты упал и стал и нем и глух,


Белый свет дневной в моих очах потух.


Сокол ты конгратский, сокол ясный мой,


Хоть бы ты беды не ведал никакой,


Дорогого дяди отпрыск дорогой!


В чем причина горя твоего, ой-бой!.. —


Алпамыш вздохнул, глаза свои открыл,


На Барчин взглянул и так заговорил:


— Сердцу ль моему Барчин не дорога?


Знал я, что твое условие — байга.


За меня скакать поехал Караджан,


Не погиб ли друг мой от руки врага?


Если же мой друг Караджанбек погиб,


Значит — и мой верный конь навек погиб!


Если с Караджаном и с конем беда


И калмык в байге взял первенство — тогда


Право на тебя возьмет он от суда.

[25]


Если он придет, что сможешь ты сказать?


Стать его женой как сможешь отказать?


Не пойдешь добром — он может силой взять.


Как аркан такого горя развязать?!


Как же с калмык

о

м Барчин-бедняжке жить?


Мне-то как с таким позором тяжким жить?


Для чего тогда мне жизнью дорожить?


Лучше б самому мне голову сложить!


У себя в стране я важный бек, сардар, —


Здесь, в чужом краю, меня постиг удар.


Горя и стыда чем угашу пожар,


Если он погиб, мой конь, мой Байчибар?


Если я его разыскивать пойду,


Я свою погибель в странствии найду;


Здесь оставшись, тоже попаду в беду, —


Я ведь безоружен и лишен коня.


Если калмык

и

придут — найдут меня,


На какие муки обрекут меня!


Перейти на страницу:

Похожие книги