Алтарь Отечества. Альманах. Том 4

В январе меня направили в филиал Бухенвальда в г. Кёльн. Там мы расчищали город от бомбёжки союзниками. Это был 1943 год. Вокруг сосновых веток в развалинах откапывали трупы. Съестное, если находили, поедали, а ценности из золота бросали в вагонетки. Здесь я впервые почувствовал сочуствие городского населения. Бывало, что нас охраняли не эсесовцы, а солдаты «люфтваффе» /ПВО/. Проходящие мимо женщины оставляли нам хлебные карточки, солдаты заводили нас после работы в хлебные магазины и там выкупали для нас хлеб. Потом у нас появились свои деньги, которые мы находили в разбитых квартирах. Интересно то, что союзники бомбили выборочно, рабочие кварталы, разбомбили автомобильные заводы «Гумбальт», «Клёкнер», «Дейтц». Рядом стоял завод Форда, его не тронули. Одна неразорвавшаяся бомба попала в Кёльнский собор. Немцы в газетах завопили, что союзники занимаются уничтожением исторических культурных ценностей. Они забыли тогда о зверствах фашистов на нашей оккупированной территории, где уничтожались исторические и архитектурные памятники. Им пришло возмездие, мы переживали в Кёльне двоякие чувства. С одной стороны союзники уменьшали немецкий военный потенциал, приближая час победы, с другой стороны – гибли невинные люди, разрушения вызывали жалость. Такова природа русского характера.

При подходе к разбитому мясокомбинату на откосах туннеля видели несколько дней надпись крупными немецкими буквами «РОТ ФРОНТ!»

В лагере я подружился с немецким моряком торгового флота Рихардом. Вся команда их торгового транспорта готовилась к побегу в Англию. Их кто-то предал, и они были отправлены в концлагеря. Работавшая команда по расчистке мясокомбината помогала им с питанием. Среди них был Андрей Оленич.

В начале апреля из Кёльна увезли большую группу заключённых во Францию, а 19 апреля и я попал туда со второй группой. Французов и владеющих французским языком туда не брали.

Везли через Голландию, Бельгию. Привезли в местечко Эден в департаменте Па-де-кале и разместили в наполеоновских кавалерийских казармах. На пути встречались большие немецкие кладбища времён первой мировой войны с чёрными мраморными крестами. Здесь же были заключённые, увезённые из Кёльна раньше.

Слева длинные кавалерийские двухэтажные казармы, в которых расположили нас на вторых этажах. Стены забора трёхметровые с колючей проволокой по всему верху. Справа – плац. В глубине двора – гараж. К казармам примыкают дома французов. Их чердачные двери на уровне окон второго этажа казарм. Это было удобно для связи с внешним миром, которую наладил польский узник Томаш Кириллов через французских девушек по заданию подполья. Томаш с семьёй жил в этом департаменте до 1939 года, учился во французской школе, отец работал в шахте. Здесь узники работали по извлечению неразорвавших-ся бомб на строительстве площадок по запуску ФАУ-1, строили доты, ставили острые столбы в удобных местах высадки воздушного десанта.

Среди заключённых были специалисты, которые подсказывали, как сделать брак в каждом деле. При строительстве дотов югослав Гуина Мот рекомендовал при заполнении металлических балок бетоном в середину сыпать землю, а по краям бетон. Это в момент, когда отвлекут охранника. Всем французам объявили, что мы уголовники со всей Европы, но они узнали, кто мы и старались помочь нам в питании. Здесь я снова встретился с моряком Рихардом. Он взял меня к себе в бригаду по ремонту автомобилей. Там работал польский автоинженер Юзеф, наш механик танкист старший лейтенант Я.Лебедев и другие поляки автоспециалисты. Каждому давали кусочек сахара и шило, чтобы в нужный момент бросить сахар в бак с горючим или проколоть иголкой бабину (катушку высокого напряжения).

Однажды в середине мая меня ночью вызвал к себе старший лагеря Хейц Шеффер, долго со мной беседовал и предложил работать в подпольной интернациональной военно-политической организации старшим адъютантом командира батальона. Я согласился. Шеффер познакомил меня с командиром батальона Василием Шустером, работавшим сапожником. Его задачей было завоевать авторитет среди молодых поляков и югославов, проживающих в одной казарме, и на случай восстания в лагере – командовать личным составом батальона. Он снабжал сведениями на фронтах, сообщал о партизанском движении во Франции, Греции, Югославии. После работы он всегда был с югославами и поляками, сообщал им сведения.

Установить связь с французским Сопротивлением было поручено Томашу Кириллову. Я его страховал. Установив связь с партизанами, Томаш ушёл к ним и по указанию руководителей подполья, помогал уходить другим товарищам. Политическим руководителем подполья был немецкий коммунист Хейц Шеффер, военным – советский капитан А.Некрасов. В целях конспирации были пятёрки. Я знал подпольщиков Шеффера, Некрасова, Василия и Томаша.