Алтарь времени

О Бормане я скажу ещё несколько слов. Дело в том, что этого человека я видел во время одного из последних сеансов ясновидения. Не знаю, что бы это значило. Я с ним почти незнаком. Ни к «Аненербе», ни к проектам Каммлера рейхсляйтер не имеет отношения. Но всё же…

По некоторым сведениям, именно благодаря Борману Гитлер отдал приказ отменить операцию «Зонненштайн». Если это действительно так, то, полагаю, не будет преувеличением заметить, что в моей судьбе Борман уже сыграл определённую роль – нельзя сказать, что скверную, скорее весьма двусмысленную. Злополучный приказ едва не убил меня, но в конечном счёте он же меня и спас.

Некоторые партийцы боятся и ненавидят Бормана даже больше, чем моего шефа. У Бормана нет своей «империи в империи», вроде СС, и тем не менее Борман обладает куда большим влиянием, чем Гиммлер. Борман – тень Адольфа Гитлера.

Глава Партийной канцелярии, рейхсляйтер, личный секретарь фюрера – круг обязанностей Бормана очень широк, а влияние ещё шире. Никто не может быть утверждён на партийном посту без его одобрения. Попасть на аудиенцию к фюреру возможно только через Бормана. Только Борман решает, с какими людьми Гитлер будет встречаться и чьи донесения будет читать.

Борман никому не доверяет, кроме Гитлера. Его преданность фюреру – абсолютная, но притом не до самоотречения, а напротив: жаждущая, преданность на грани обладания, густо замешанная на честолюбии. Честолюбие у него также особенного толка. Борману нет дела до званий и наград. Ему нужна лишь власть и единственный источник власти – Гитлер. Борман весьма доволен тем обстоятельством, что о нём и его роли в государстве мало кому известно. Его цель очень проста, настолько проста, что прочие партийцы в погоне за властью до неё не додумались – быть не популярным, не богатым, а всего лишь незаменимым для фюрера. Совершенно незаменимым.

Этот человек крайне опасен – даже для Гиммлера, что уж говорить обо мне. У меня из головы не идёт вопрос: почему его образ явился мне во время ясновидческого сеанса? Кристалл не даёт ответа. Но, думаю, эта загадка разрешится очень скоро, куда скорее, чем мне хотелось бы.

Напишу здесь и ещё кое-что – то, о чём я не хотел тебе говорить.

Я спросил у кристалла о своём будущем. Я всё-таки осмелился сделать это. И знаешь… я ничего не увидел. Ничего. Там пустота. То самое… Ничто.

Мне страшно.

Я люблю тебя.

Часть IV. Пламя времён

Хайнц

Тюрингенский лес – Вайшенфельд – Динкельсбюль

25 марта – середина апреля 1945 года