Щёлкнул хлыст, лошади рванули, и Жюльен больно ударился затылком о заднюю стенку, но лишь грустно поморщился. За всё то время, когда они разыгрывали жертв разбойников, он не сказал "актёрам" ни слова. Он вообще не очень любил разговаривать, командовать и работать с людьми, предпочитая быть зрителем того, как изящно и продуктивно это получалось у Кристины.
— Если всё ещё раз пойдёт не по плану, мы точно угодим в лапы альбионцев или кого похуже, и нашему отцу придётся несладко, — услышал он голос сестры. Она часто озвучивала результаты предприятий и свои мысли об их целесообразности, Жюльену отвечать на это всё было совершенно не обязательно. — Грандье хороший человек и верный слуга, но эта задача ему не по зубам. Нам надо подрядить других людей на следующую операцию. Ах, да, и сменить корабль, чтобы никто не узнал его.
Жюльен утвердительно хмыкнул.
— Следующий наш гостеприимный хозяин живёт возле Санто-Доминго… — рассуждала вслух Кристина, пока экипаж трясся, спускаясь вниз к морю, не рискуя освещать себе дорогу. — "Вегу" там уже видели, "Лукрецию Борджиа"[1] посылать рискованно. — Кристина задумалась. — Остаётся "Гумилития"[2]…
Жюльен услышал, как Кристина тихо засмеялась.
— Авзонки удивительны: вместо грешницы мы отправим святую! Хорошо, что хоть с одной страной у нас хорошие отношения длятся больше нескольких лет, а то уж и не знаешь, кто из недавних друзей воткнёт нож в спину. У нас вроде бы недавно был мир с Альбионом, а их каперы утопили наших торговцев. — Она вздохнула: — И как тут не нанять приезжих сицилийцев перерезать кое-чью глотку?
Брат грустно кивнул ей. Кристина устало зевнула и положила голову на его плечо.
— Ты был аккуратным? — заботливо спросила она.
— Обы-обычно меня сразу начинает тошнить. С-сама знаешь, почему я сушёную не переношу.
Кристина искренне улыбнулась и похлопала его по коленке.
— Мой ты умница. Всё у нас будет хорошо. Я тебе обещаю.
Жюльен невесело улыбнулся, предвкушая, как его спустя полчаса будет долго и мучительно рвать за борт.
На корабле не горели фонари. В тишине он поднял паруса и покинул Порт-Роял, чтобы проплыть вдоль берега и дождаться шлюпки. Пока сонный губернатор сообразил, в чём дело, галлийцы уже покинули Ямайку.
— Ублюдок! Вот же жопа! Разлёгся, понимаешь! Понимаешь, разлёгся, ублюдок!
— А? — отозвался в полусне Морис, но ему подробнее объяснять не стали, а выволокли из лодки и бросили на причал, всё так же ругаясь, да ещё и пнули. Правда, метили, наверное, ниже, а вместо этого оставили синяк на пояснице старым грязным сапогом. Утро было добрым.
Морис с трудом поднялся. После сна в не очень положенным для этого месте всё тело ломило. Голова всё ещё болела после разговора с русалками, точно каждое их слово лишь казалось лёгким и невесомым, как остальные звуки, а на самом деле было точно свинцовая пластинка. Живот свело, а денег не было даже на кусок сухаря. Положение невесёлое.
Морис отряхнул свою шляпу, оправился, подтянул замызгавшиеся чулки и отправился искать сварливую брюнетку.
Он обошёл все трактиры и таверны, в которых был вчера, но девушки-капитана и её квартирмейстера там не было, а на него ещё и наругались за то, что явился "просто посмотреть". Вообще Морис в жизни не слышал столько незаслуженных ругательств в свой адрес, сколько за эти пару дней на Карибах.
Потом он догадался осмотреть корабли. Дело это оказалось нелёгким, поскольку причалы были разбросаны вдоль всего побережья, а Бесник не сказала ему, как называется её корабль и как его опознать. Хотя, скажи она, что её корабль — это двухмачтовый бриг с разрезными марселями или брамсельная шхуна, Морис всё равно не нашёл бы его, в этом деле ему приходилось ориентироваться только по названию, а это со всех ракурсов не видно.
Тщетно побродив с час-полтора, с надеждой вглядываясь в лица ползающих по вантам или прохаживающих по палубе (а кто знает, она может быть в каюте, а то и вовсе в доме), поскальзываясь на гнилых досках, шарахаясь от в наглую открыто бегающих крыс и отмахиваясь от зазываний проституток, надеявшихся, что у него всё-таки есть деньги, Морис в конце концов решил вернуться к тому причалу, откуда его проводили до Артемиды, и ждать там ночи. Голодать ему не впервой, он студентом и не такое выдерживал. Правда, то была юность, ему двенадцать, вся жизнь впереди, родители в него верят, брат подтрунивает, что в заучки подался. Да, было ради чего, а сейчас он гоняется за какими-то химерами… Может, ему и русалки с горя померещились?
— О, ты ещё здесь? А я думал, сдох, — послышался удивлённый голос за спиной.
Морис стремительно обернулся. Слёзы навернулись у него на глаза, рот расплылся в улыбке.
— Бе-е-есник!
— Ради святой Марии, без соплей! — поспешила отмахнуться девушка, маскирующаяся под парня.
— Бесник Ринальдино! — Морис встал прямо, по-деловому, игнорируя грязь и ил на своей одежде. — Торжественно сообщаю тебе, что заключил договор с главой клана Анасисов, и теперь они готовы помогать нам, но только они хотели бы уточнить, что им следует делать, где делать и что они за это получат.