Алые воды "Карибского супа"

Через час из доброй сотни недорыбаков не осталось, наверное, ни одного трезвого. Все пили, громко орали, били кружками по столешнице и крышкам бочек, топали ногами, хлопали руками. Нашлись музыканты: кто на скрипке, кто на дудке, кто на барабане, кто крутил хрипящую шарманку, и всё это по началу создавало неописуемую какофонию, но затем и музыканты напились, начали играть складнее, тогда пошли песни и пляски, и народ стал выкидывать кто что горазд. Были позабыты и мертвецы, и дрязги, и треклятые Леграны, и русалки. Бесник вскоре ушла в просторную и красивую капитанскую каюту, заперевшись там, чтобы никто не мешал ей в одиночку надраться в зюзю, сеньор Кхецо в компании отрубился и того раньше, а потому некому было орать матом, чтобы Хэм перестали зажимать в углу, совершенно позабыв о том, какая она уродина, что мочиться следует наверху и за борт, что только неделю назад Чайника все шпыняли, отчего же теперь сажать его на шею Филу, откуда он, пригибая голову, чтобы не стукнуться о потолок, поливал всех дорогим галлийским вином?

— Давай, Келд!

— Лей мне в рот, Чайничек!

— Гуляем, сукины дети, чёрт меня еби!

— Да ты прям как Бесник спизданул!

— Ваш к-капитан просто конченый мудила, во! — авторитетно заявил пьяный Антонио Вихрастый, капитан "Лукреции". — Мы с-смотрим и ва-а-аще не понимаем, как вы так живёте, ах-ха-хах!

Часть матросов одобрительно загудела, но люди Бесник угрожающе сжали кулаки.

— Хоть и мудила, зато наш капитан!

Впрочем, Вихрастый быстро исправил ситуацию, спровоцировав взрыв смеха:

— А я б всё-таки дал ему себя трахнуть! Или он у вас что, кастрат?

Ламарк и Йорек, которые привели сюда народ, понуро сидели в стороне. Бесник ничего не объяснила канониру по поводу неожиданной раны, но галлиец знал, насколько аккуратно ходит девушка, и история этой травмы на ровном месте его беспокоила, а Йореку эта вакханалия и шуточки казались до ужаса отвратительными. Зато Морис, поспешивший притупить свою боль, стоял шатаясь с бутылкой в руке и блаженно улыбался.

Музыканты скооперировались и стали наигрывать озорную кельтскую мелодию, и танцоры начали мелко топать ногами, что смотрелось довольно неуклюже.

— Эй, Мор! — крикнул счастливый Чайник со своей вершины. — Чего стоишь, почему не данцуешь?

Морис широко улыбнулся, глаза его превратились в щёлки.

— А зачем?

— Дак праздник у нас, надо быть счастливыми! Сегодня живы, а завтра мёртвые, дак чего бы не данцевать?

Народ одобрительно зашумел, матросы начали выпихивать Мориса на центр круга. Музыканты убыстрили ритм.

— Ну, сами напросились! — нарочито грозно сказал бывший юрист, а ныне пьяный моряк, после чего поставил бутылку, выпрямился, сцепил руки за спиной и вытянул вперёд носок…

Палуба аж вздрогнула от воплей: Сопляк, Балласт и просто сухопутная крыса Морис взял и выдал настоящую ирландскую чечётку! Правда, потом ему начало сводить стопы из-за разносившейся обуви и он перешёл на джигу. Те люди, которые день назад бранили его, смеялись над ним, теперь рукоплескали ему, и он танцевал всё быстрее, резче, сложнее, скача как козлик и прыгая так высоко, что при желании можно было заехать ногой по лицу Фила, чего Морис желал с первого часа их знакомства. Но сейчас ему не хотелось никому причинять боль, ни над кем злорадствовать, а просто двигаться, лететь, чеканить всё быстрее, вызвать всё больше восторга, быть на высоте, быть лучше их!

Этот танец он посвящает ей — самой прекрасной деве на Карибах… нет, на свете! Ах, почему она это не видит?

Когда Морис наконец остановился, тяжело дыша и чувствуя сводящую боль в икрах, он был уже звездой.

* * *

Тук-тук-тук.

Тишина.

— Капитан?

Молчание.

Снова стук, затем ещё и ещё.

Кто-то тяжело ухнул на пол.

— Зря мы её будим…

— Ну раз проснулась, значит, не вдрызг.

Щёлкнул замок, дверь в капитанскую каюту приоткрылась и на фоне мрака, освещаемого лишь последними лучами заходящими солнца, нарисовалось распухшее красноглазое лицо Бесник, которая ничего не выражающим взглядом окинула Ламарка, Йорека и Кхецо.

— Ну и нахуя мне замок на двери, если её всё равно надо открывать? — медленно произнесла она нетвёрдым голосом.

Кхецо прокашлялся и произнёс:

— Сеньор капитан, мы решили закончить праздник. Почти все сошли на берег.

Бесник распахнула дверь пошире и застыла в проёме.

— И как, они там бе… берега не попутали?

Пока трое мужчин думали над ответом, Бесник прыснула и рассмеялась на собственной же шуткой.

— Хых! Прых-хых-прыходите, хых-хых!

Она резко развернулась к столу, размашистым движением ухватила бутылку и опрокинула содержимое в рот.

— Слушай, Бесник… — начал Йорек.

Девушка развернулась.

— Чё надо, уё… уёбище бледное?

Йорек вздохнул: в таком состоянии их капитан ещё не была. Нет, она, конечно, напивалась, но ясность ума сохраняла, а теперь же она ничем не отличалась от остальных, кичащихся своей пошлостью и опущенностью, людей Карибов.

— В общем, народ разошёлся и мы всех разогнали, чтобы нас Леграны не посекли, — пояснил Ламарк.

— Хы-хих, посекли… — то ли усмехнулась, то ли икнула Бесник.