Алые воды "Карибского супа"

— Ребята с "Веги" и "Лукреции" отправились к себе, — продолжил канонир, а наши вслед за Сопляком в город.

— За-за каким сопляком? — искренне не поняла Бесник.

— За Морисом, — пояснил Кхецо.

— Мо-мо-морисом? Море-море-морисом? — спросила девушка сквозь глупый смех.

— Он, оказывается, замечательно ноги раздвигает, — буркнул Ламарк. — А ещё он ведь ирландец, и они наверняка загуляют так, что весь город ходить ходуном будет. Собственно, почему мы вас и растолкали.

Взгляд девушки мгновенно прояснился.

— Морис не на корабле?

— Нет, — сказал Ламарк.

Девушка подняла голову и прищурилась.

— То-о-очно?

— Точно! — гаркнул Кхецо.

— Точно Мориса нет на корабле? — повторила капитан уже твёрдым голосом, чтобы точно убедиться.

— Ни на одном, — подтвердил Йорек.

— Блядь… блядь, это плохо… — Бесник тяжело выдохнула и сжала руками голову. — Нам пиздец, сеньоры!

Мужчины вздрогнули, даже Йорек испугался.

— Что случилось, капитан?!

— Ничего, ничего! — поспешила успокоить их девушка, нелепо размахивая руками. — Просто теперь за этим проходимцем следить надо прям конкретно. Он нас со всеми мудями русалкам сдать может. Как давно они съебались?

Ламарк и Йорек переглянулись.

— Две склянки как.

— Хуёво, да простит меня господь, — Бесник перекрестилась и схватила трубку, намереваясь закурить и проветрить голову. — Ладно, денег у него нет, он точно вернётся, и хорошо бы без долгов.

— И тогда денег у него по-прежнему не будет? — уточнил Ламарк.

— Да, — вздохнула Бесник. — Не будет. И у вас тоже…

* * *

— Вы найти ваш сушеход? Имя?

В темноте Табео казался ещё более пугающим и одновременно притягательным, как ядовитая змея.

Жюльен оставил вёсла, сунул руку за пазуху и вынул сложенный лист бумаги.

— Это списки людей на двух наших кораблях. Капитаны заверили, что никто из их людей не имеет трезубца на запястье.

Табео скользнул с рифа и вынырнул возле самого борта, вытер руку об одежду Жюльена и взял листок, пытаясь прочитать.

— Я могу поднести фонарь, — предложил Жюльен, как-то забыв, что перед ним тот, кто чуть не убил его, а после этого причинил довольно много боли — и какого-то странного удовольствия. Жюльен знал, что Кристине нравилось смотреть, как умирают люди, обречённые ею на страдания; он убеждал себя, что и ему это нравится, но почему-то страдать самому понравилось больше, было в этом тоже какое-то мрачное удовлетворение. Поэтому он вернулся сюда без намерения отравить незнакомца и привезти сестре замечательнейший раздувшийся труп.

Табео сделал вид, что всё понял, хотя читать не мог. Ему просто нужен был тот, на чьём запястье был трезубец — а такой сушеход точно есть и он находится на острове.

— А ещё корабль есть?

— Есть, "Гумилития", но он пока не вернулся, хотя мы ждём его со вчерашнего дня.

— А ещё кто есть? — спросил Табео. Он решил, что у Жюльена очень много людей в подчинении, раз он брат могущественной архесы. — А мог он уплыть?

Жюльен отбил пальцами на скамье ритм "Лорренской дороги".

— Уплыть если и мог, то только в сторону одной из колоний моей страны, но ни один корабль туда не направлялся. Вообще кроме "Гумилитии" никто не покидал пределы острова. А если нужны чужаки, то один есть: мы схватили пирата, он добрался на шлюпке. На нём много татуировок, но трезубца среди них не было. Хотя если он не на руках…

Табео наклонил голову, затем быстро залез в лодку, и Жюльен почувствовал прохладу брызг морской воды, а вскоре обнаружил, что весь в слизи.

— Трезубец на запястье. — Табео приподнялся на руках, полулёжа животом вниз. — Какой пират?

— Гектор Шестёрка. Плавал то ли с Бартоломью, то ли с Киддом…

Ногти Табео тотчас впились ему в плечи, жёлтые глаза с расширенными чёрными зрачками пронзили череп вплоть до затылочной кости.

— Барто-Лому?

Сердце Жюльена бешено забилось, но лицо осталось сонным.

— Ты его знал? Твои собратья-сосёстры — кто там у вас — его укоротили сверху и снизу.

Табео прогнулся, из-за чего его взгляд слегка умерил своё пригвождающее действие.

— Не верный архесе — мёртвый. Я тоже мёртвый, если она узнает, — тихо прошипел он.

— Кто узнает? — также тихо спросил Жюльен, пока Табео одной рукой залез ему под рубашку.

— Артеми-и-ида… — выдохнул водный юноша в самое ухо прежде, чем прикусить его.

— А что твоя Артемида? Это же та королева, против которой ты воюешь? — уточнил Жюльен, пытаясь понять, замораживается у него всё внутри или наоборот разогревается.

Табео отстранился, присел на вторую половину хвоста и снял с себя свою тунику. Собственно, это Жюльен уже видел: следы зубов, шрамы от тонкого лезвия, идущие наискось через грудь и живот прямо по жаберным прорезям, сходящие большие синяки. Его избивали, кусали и резали, это понятно, и теперь он срывается на тех, кого считает ниже себя, то есть на людей суши. Почти как сестра с отцом.

— Это меня любит Артемида, — пояснил Табео. — Она думает, я её шпион в стае клана-врага, но я в клане Трихехо, я клан Триви, родня Тиро!

— Тиро… — повторил Жюльен. — То есть ты не эти… трезубцы?

— Я никогда не буду тем, чьё имя вызывает лишь горе, — прорычал Табео, снова наползая на Жюльена.