Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга V

Заседание было немедленно приостановлено, дабы главный обвинитель получил возможность выехать на место чрезвычайного происшествия и оценить масштаб случившегося. Незапланированная пауза продлилась 25 минут, по истечении которых Джон Клиффорд вернулся в зал и сообщил судье о готовности продолжать участие в процессе. По-видимому, пожар не представлял большой угрозы. Интересно то, что упомянутый инцидент, известный нам из стенограммы судебного процесса, совершенно позабыт, и современные историки Бостона [из числа американцев] ничего о пожаре 21 марта 1850 года не знают.

После возвращения Генпрокурора в зал суда процесс продолжился. Натан Кип продолжил давать показания и, в частности, указал на уникальную особенность изготовленного им протеза — след шлифовки с внутренней стороны. Шлифование производилось по просьбе Джорджа Паркмена, пожаловавшегося на то, что протез мешал языку. Наличие следов шлифовки полностью устраняло все сомнения в принадлежности протеза.

Далее свидетель рассказал о последних встречах с Паркменом. Показания эти, хотя и интересны с точки зрения бытописательной, ничего не добавляют к настоящему повествованию, и потому мы их опустим.

Закончил свои показания доктор Кип тем, что поведал о появлении в его кабинете доктора Льюиса, который принёс покрытые копотью протезы и спросил, может ли дантист опознать эти предметы.

Сразу после Натана Кипа был вызван доктор Лестр Нобл (Lester Noble), работавший в октябре 1846 года ассистентом Кипа. Нобл принимал непосредственное участие в изготовлении и подгонке зубного протеза, работая по ночам, поскольку Паркмен настаивал на скорейшем выполнении заказа. Свидетель полностью подтвердил показания Кипа и сделал кое-какие любопытные дополнения. В частности, он рассказал суду о причине спешки с выполнением заказа. Дело заключалось в том, что Паркмен хотел получить новые челюсти до торжественной церемонии открытия Гарвардского Медицинского колледжа, на которой ему предстояло выступать. Нобл выполнил свою работу очень хорошо, он присутствовал при выступлении Паркмена и убедился в том, что новые протезы совершенно не мешали ему говорить.

В 14 часов был объявлен перерыв, а после открытия вечернего заседания в 15:40 был проведён перекрёстный допрос Лестера Нобла.

Он не занял много времени, защита задала доктору единственный вопрос о возможном механизме аномального растрескивания зубов. Нобл полностью присоединился к прозвучавшему ранее мнению Натана Кипа, по его мнению, зубы могли получить столь необычные повреждения по причине резкого охлаждения после сильного разогрева. Скорее всего, зубы сначала были нагреты до очень высокой температуры в печи, а затем помещены в холодную воду. В общем, ничего неожиданного свидетель не сказал и с тем был благополучно отпущен.

Следующим экспертом, занявшим свидетельское кресло, стал профессор анатомии Гарвардского Медицинского колледжа [и многолетний друг и коллега подсудимого] доктор Джеффрис Вайман (Jeffries Wyman). Он поведал суду о проведенной им работе по установлению принадлежности человеку костных фрагментов, найденных в тигельной печи, и дал пояснения по их происхождению от конкретных костей. В ходе выступления свидетель также выступил и по другим вопрсоам, в частности, заявив, что следов крови в лаборатории нет, и это могло означать только то, что их либо никогда не было, либо они профессионально устранены. Кровь была обнаружена Вайманом только на тапочках и панталонах подсудимого, однако, что это была за кровь, не представлялось возможным определить.

Джеффрис Вайман (иллюстрация слева) и его старший брат Моррил (справа) оставили заметный след в истории науки, достаточно сказать, что оба удостоились статей в «Википедии». Братья Вайман прекрасно знали Джона Уэбстера и его семью. Моррил проживал в Кембридже неподалёку от Уэбстеров и на протяжении многих лет являлся постоянным карточным партнёром профессора химии.

Давая пояснения во время перекрёстного допроса, эксперт заявил, что исследование под микроскопом не позволяет различать кровь млекопитающих, а потому кровь человека неотличима от крови домашних животных. Эксперт был безусловно прав, так как нам известно, что впервые задача определения видовой принадлежности крови была решена лишь в 1901 году.[21]

Следующий свидетель обвинения — также преподаватель Медицинского колледжа Оливер Холмс (Oliver W. Holmes) — мог бы оказаться очень полезен, поскольку обычно вёл лекции в том же большом лекционном зале, что и обвиняемый, и притом сразу после него. Однако ничего опасного для Джона Уэбстера он не сказал. Из его заявления следовало, что в пятницу 23 ноября он читал лекцию с 13 до 14 часов, а профессор Уэбстер, соответственно, с 12 до 13. Свидетель подчеркнул, что его рабочий кабинет находится непосредственно над лабораторией обвиняемого и никогда его не беспокоили «посторонний шум» или «необычные запахи» из лаборатории. Так было и 23 ноября.