Американский Шерлок Холмс. Зарождение криминалистики в США

Он записывал дату, время и размер каждого снимка, сделанного для очередного расследования, а со временем добавил описание фактов, улик и гипотез. Складывал в коробки вещественные доказательства по многочисленным судебным делам^{386}. Например, медную проволоку, фигурировавшую в деле о взрыве; сердечник пули из дела об убийстве; восковой слепок пулевого отверстия в сердце жертвы. Оплачивал услуги агентства, которое присылало экземпляры всех американских газет, где упоминалось имя ученого. У Оскара лежали тысячи все еще перехваченных веревкой изданий, которые он так и не прочел. Хранились папки с газетными статьями о каждом из экспертов-криминалистов, причем самая большая коллекция была посвящена Чонси Макговерну и охватывала период в пятнадцать лет. В ней содержались десятки статей о расследованиях, в которых участвовал Макговерн и порой даже без Оскара. Судя по всему, криминалист зорко следил за успехами и неудачами своего главного конкурента.

Оскар требовал от многочисленных лаборантов, чтобы те ежечасно отчитывались о выполненной работе в специальном журнале. На протяжении почти пяти лет он вел подробные отчеты о расходах своей матери в Юрике, штат Вашингтон. В некоторых письмах Оскар мягко настаивал, чтобы она прислала выписку по банковскому счету и справку об уплате налогов. Когда Альбертина затеяла у себя ремонт, Оскар пояснил ей, как именно следует покрасить стены, а потом потребовал платежные квитанции за проделанную работу. «Нужна краска, которую можно наносить на гипсокартон. С учетом таких условий подойдет любая стоимостью до ста долларов»^{387}

.

Финансовая отчетность приобрела особенное значение, ведь в течение ряда лет Оскар высылал матери по тридцать пять долларов в месяц. Однако его одержимость сбором данных не ограничивалась только деньгами и газетами. Ученый скрупулезно записывал все рождественские подарки и открытки, полученные или отправленные его семейством. Более того, он вел графики овуляции супруги, фиксировал каждый телефонный звонок с указанием длительности разговора. Дважды в сутки Оскар замерял объем своей мочи — и так в течение целого года^{388}. Он мечтал открыть клиническую лабораторию, в которой проводились бы анализы мочи и крови. Подобные исследования ученый вел, работая фармацевтом в Такоме. Весь этот океан информации требовал недюжинных умственных способностей и труда — почти невыполнимая задача для человека, работающего над десятками сложных расследований каждый месяц.

Оскар много путешествовал, хоть и с тоской признавался, как ему не хватает важных семейных торжеств вроде праздничных обедов и летних совместных поездок. И все же на девятую годовщину собственного сына Мортимера криминалист находился в Орегоне. «Мы, конечно, рады, что ты работаешь, но страшно огорчены перспективой провести ближайшие десять дней в разлуке, — писала Марион мужу во время летнего отдыха. — Мортимер вчера разрыдался и заявил, что вернется домой, если ты не приедешь»^{389}

.

Хотя за работу по делу об ограблении поезда в Сискию криминалист получал пятьдесят долларов в день, домашние расходы по-прежнему сильно отягощали семейный бюджет. «Надеюсь, обстоятельства изменятся в лучшую сторону, и я, наконец, смогу свободно вздохнуть, — писал он матери. — Может, это покажется не таким уж большим отрезком времени, но вот уже более четверти века я пашу как проклятый»^{390}.

В прошлом году из-за больших расходов и накопившихся долгов Оскару пришлось отменить поездку к престарелой матери в Вашингтон. «Работы у меня было очень мало, а тратил я много, — признался он Альбертине. — И теперь почти не осталось денег, чтобы как-то пережить рождественские праздники»^{391}

.

За несколько недель до ограбления поезда в Сискию Оскару пришло письмо от коллектора по поводу взыскания долга в четыреста долларов. Поначалу криминалист пытался оспорить сумму, затем предложил, чтобы кредитор списал часть долга за счет отказа от процентов. «Его стремление придерживаться номинальной стоимости векселей и всех набежавших процентов явно больше, чем требует ситуация»^{392}, — доказывал ученый.

И тем не менее отдых Оскару Генриху в ближайшее время не грозил. Специальные агенты, расследующие ограбление поезда в Сискию, сделали ряд важных открытий: они нашли два тайника, устроенных преступниками, и там обнаружилась масса новых улик.

* * *

Оскар Генрих стоял в убогом лесном домишке, именуемом «коттедж Маунтин-Крест» (хотя эту грязную лачугу язык не поворачивался назвать коттеджем^{393}). Ветхое строение примерно в полукилометре от тоннеля несколько лет пустовало, но дешевая дранка все еще держалась на островерхой крыше. На одной из деревянных балок висело ведро, щели были заткнуты грязными тряпками.

В трех километрах к юго-западу от тоннеля спец— агент железнодорожной компании Дэн О’Коннелл, нелепый в своем костюме-тройке, важно расхаживал по стоянке, ныне известной как «Лагерь № 2». Оскар фотографировал закопченную утварь для приготовления еды, сломанный деревянный ящик и почерневшие от огня бутылки из-под пива.