Амулет (Потревоженное проклятие)

Я аккуратно отколол кнопку, запер дверь, убрал наган обратно в кабуру, прошел на кухню и прочитал записку, а вернее - короткое стихотворение, написанное красивыми печатными буквами:

Свилью выписаны знаки колдовского откровения.

Падалью сгниет в овраге жаждавший благословления.

И все! Ни подписи, как говориться, ни печати... Я ещё раз перечитал стихотворение - ерунда какая-то! Какие знаки, какой свилью, кто гниет в овраге? Может, это мне угрожают - мол, знаки выписаны свилью, тебе не по зубам, а будешь жаждать благословления - станешь гниющей падалью в овраге?

Я прикидывал и так, и сяк - ничего у меня не получалось. Вообще, слишком много для одного вечера - разфуфыренный посыльный, шикарные часы (Сколько же они стоят?), звонок Катерины и эта нелепая страшноватая записка! То, что уснуть мне сегодня не придется, я уже понял, и с тоской поглядел на стрелки наградного "Ролекса" - когда же, наконец, три часа...

Меня почему-то тянуло посмотреть в окно - словно какое-то дуновение, какой-то неуловимый шорох шел от задернутых штор. Я выключил свет на кухне и отдернул занавеску...

Боже мой! На улице шел снег! Еще когда я ходил в магазин, сгущались тучи, что-то накрапывало, тянуло с севера холодом, а сейчас с неба буквально падала зима! Огромные, наверное, с ладонь, хлопья тихо кружились в ночном воздухе, касались друг друга, то устремляя, то замедляя свой полет, и покрывали земли, дома, деревья пушистым слоем, призрачно мерцавшим в свете фонарей. Красота! Вот это действительно - красота!

Я распахнул окно и жадно вдохнул всей грудью морозный, совсем уже зимний воздух. Ради таких мгновений стоит жить, черт возьми!

ГЛАВА ВТОРАЯ

"Опять скрипит потертое седло..."

Из песни

Без десяти три я вышел из дому, закурил у подъезда и отправился на перекресток, держа сигарету в кулаке - снегопад усилился, а поднявшийся ветерок так и норовил забросить пушистые хлопья в лицо, за шиворот, в рукава...

Пока я ждал машину, на плечах, в складках куртки, даже на ботинках выросли небольшие сугробики. Хорошо, что я одел вязаную шапочку-чеченку, отбросив московское пижонство - зимой ходить без головного убора, иначе голова моя напоминала бы снежный шар. Сигарета все же промокла, но настроение у меня все равно было приподнятым - люблю разгул стихии!

"Камаз" появился внезапно, буквально вынырнув из снежной круговерти в двух шагах от меня. Пеклеванный перегнулся через всю кабину, распахнул дверь с моей стороны:

- Здорово! Во погодка! Ну что, поехали?

Я кивнул ему и полез в теплую кабину, стряхивая снег с одежды.

В кабине пахло французким одеколоном польского разлива, нагретой синтетикой и играла музыка. Мигали лампочки на панели управления, качались на пружинках какие-то зверушки, вымпелы и просто меховые кисточки, видимо, водительские счастливые талисманы. Я уселся, расстегнул куртку, стащил с головы шапочку, Пеклеванный тряхнул рыжим чубом:

- Ну, все! Тронулись! Как говориться, Господи, благослови на вход и на выход!

Он выжал сцепление, с тихим лязгом включил передачу, машина зарычала и плавно поплыла сквозь метель - наше путешествие началось...

* * *

По Москве мы ехали молча, изредко перебрасываясь ничего не значащими фразами. Я расслабился, убаюканный мерным покачиванием, и начал клевать носом.

- Эй! Серега! Не выспался?

Я помотал головой:

- Я вообще не ложился - решил, что так лучше, а то просплю!

- Ну, тады кемарь! А я часов восемь дрых! Как лег в пять, так до часу массу и топил! - Пеклеванный закурил и подмигнул мне: - Давай, давай, спи! Потом, вечером, будешь меня тормошить!

Я откинулся на высокую спинку сиденья и как-то очень быстро провалился в сон...

Разбудил меня резкий толчок и натужное "п-ф-ф-ф!". Машина остановилась на обочине, слева и справа раскинулись заснеженные поля, вдали виднелся лес. Снег прекратился, на сером небе занимался тусклый рассвет. Пока я просыпался, Пеклеванный открыл дверь и выпрыгнул наружу. Я опустил окно, высунулся и крикнул:

- Что-то случилось?

- Мальчики - налево, девочки - направо! - откуда-то из-за машины весело ответил водитель: - Сам не хочешь?

Я отказался, Пеклеванный залез в кабину, "Камаз" тронулся, серая лента дороги поползла, все убыстряя свой бег, под колеса.

- От Москвы далеко отехали? - спросил я, оглядывая унылый пейзаж вокруг.

- Да, считай, километров сто десять! Ты так, не слабо даванул - часа два, а то и больше!

Я провел ладонями по лицу, стирая остатки сна. От сидячего положения затекла спина, я украдкой размял её о край спинки сидения, закурил и спросил:

- Далеко ещё до этого... Ну, где мы экспедитора должны забрать?

- До Ряжска-то? Не, не далеко - километров столько же, сколько проехали! Дорога нормальная, быстро доскачем. Это потом, когда на Самарскую трассу выйдем, так там до Пензы одни колдобины... Ну, слава Богу, не на "Жигулях"!

Я курил, пуская дым в узкую щель приоткрытого окна. Мимо проносились деревни, поля с застрявшими на них тракторами, чахлые рощицы, косоватые столбы и ржавые автобусные остановки, на которых иногда виднелись названия: Ивановка, Новое, Дергачи...