Анабасис во времени

Едва тобоган материализовался в Хронозале, как двое музейных работников подхватили Дуньязаду и увели к Большому Пигмалиону. Больше Биллингс ее не видел: четверть часа спустя Куратор вызвал его к себе и дал расчет. На вопрос почему, Куратор ответил, что Биллингс умудрился потратить три дня на элементарное задание и вдобавок приволок не ту девчонку. Биллингс пробовал возразить: мол, в контексте истории Дунни тоже играет важную роль, кроме того, до открытия выставки еще полгода, какие-то три дня погоды не сделают - но с тем же успехом он мог спорить со стенкой. Вспылив, он решил прорваться к Пигмалиону, но подоспевшие охранники скрутили его и вышвырнули на улицу, следом полетела верхняя одежда. Не-гнущимися пальцами Биллингс подобрал ее и как сомнамбула двинулся в сторону парковки; в карманах мерно позвякивали драгоценности - не только свои, но и чужие. Теперь, в придачу к лгуну, Дуньязада сочтет его еще и вором, и будет презирать до скончания дней. Биллингс с тоской уселся в свою развалюху и покатил к дому. А чтобы не тосковать и не нищенствовать одновременно, он поставил на лужайке огромную табличку с единственным словом «АНТИКВАРИАТ» (вдаваться в подробности он не рискнул) и стал ждать, когда народная молва проторит дорожку к его крыльцу. И молва не заставила себя долго ждать.

Эпилог

Шехеразада закончила «Историю о носильщике и трех девушках» и перешла к «Рассказу о первом календере».

Биллингс в очередной раз пожалел, что не остался дома. Хотя... тогда бы он наблюдал за открытием выставки по телевизору, только и всего.

Путешествия в прошлое было не избежать.

Полгода изменили его до неузнаваемости. Биллингс стал плейбоем, но отнюдь не в обычном понимании этого слова. В барах он неизменно брал «Севен-Ап» вместо виски. Ложился спать в одиннадцать вместо того, чтобы засиживаться до утра и встречать рассвет. Поход за мокасинами «Гуччи» оборачивался покупкой кроссовок. Когда юные красавицы вертелись вокруг его красного, с откидным верхом мерседеса 1960 года, он съеживался за рулем. В свой особняк в греческом стиле он пробирался не с парадного, а с черного хода, а когда отправлялся на выходные в новую резиденцию, не высовывал носу на улицу до самого понедельника.

Получался эдакий плейбой-затворник. Богатый, но по-прежнему несчастный.

Какая-то девица вклинилась между ним и бархатным канатом, ограждавшим экспозицию. С манерами у современной молодежи совсем беда! Старательно игнорируя нахалку, Биллингс сосредоточился на речах Шехеразады и музыке Римского-Корсакова, однако все звуки влетали в одно ухо и вылетали из другого.

Под натиском толпы Биллингс придвинулся к девушке вплотную, и вдруг ощутил знакомый аромат недда. Надо думать, организаторы обработали им экспонаты для пущей достоверности. Но нет, запах исходил от волос незнакомки.

С чего ей душиться неддом, если в моде «Весенний каприз номер пять»?

Ну нет, это уже перебор! Сколько еще ему терзаться воспоминаниями о прошлом?!

На девушке было платье под цвет смоляных коротко стриженых волос. Чуть обернувшись, она небрежно бросила:

— Эта девчонка у ложа - вот где дурнушка, правда?

Уничижительная характеристика относилась к Дуньяза-де. Биллингсу понадобилась вся сила воли, чтобы взглянуть на факсимильную копию младшей дочери визиря. Очевидно, музейные работники принарядили ее прежде, чем поручить Большому Пигмалиону: на Дунни красовались новые шальвары, новый укороченный халат, голову покрывала новая куфия. Выглядела кукла просто сногсшибательно.

- Правда? - повторила нахалка.

Биллингс рассвирепел.

— А по-моему, она очень красивая!

- Красивая? Протри глаза.

- Слушай, избавь меня...

Внезапно Биллингс осекся. Этот голос. Легкий, веселый, словно звон далеких колокольчиков. Девушка повернулась к нему лицом. Те же нежные щеки, но без детской припухлости. Фиалковые глаза смотрели еще пронзительнее. Выразительный рот приобрел более твердые очертания. Маленькая девочка выросла.

- Привет, Билл.

Она почти не уступала ему ростом, серьги звездами мерцали на фоне темных, словно ночное небо, волос; алые губы чуть тронуты помадой, зато щеки радовали естественным румянцем.

- Дунни, это не ты.

- Ошибаешься. Кстати, я надеялась застать тебя здесь.

- Как? Как? - твердил ничего не понимающий Биллингс.

— Знаешь, как просветленные джинны появляются и исчезают? Перемещаясь из одной временной точки в другую. Они путешествуют во времени, как некогда ты на своем «волшебном ковре».

- Дахиш отправил тебя в будущее? Но...