Читаем Анархия в мечте. Публикации 1917–1919 годов и статья Леонида Геллера «Анархизм, модернизм, авангард, революция. О братьях Гординых» полностью

3  22 июля 1925 г. В. Гордин и его соратник Александр Сергеевич Суворов (АО-имя Ибцаби) были направлены на судебно-психиатрический осмотр, в ходе которого выяснилось, что они «…не обнаруживают признаков определённо выраженного душевного заболевания, но являются психопатическими личностями типа шизоидов с своеобразным формальным складом мышления, со склонностью к резонёрски-философским построениям, с особого рода замкнутостью и отгороженностью от конкретной действительности. Указанными психопатическими особенностями объясняется как фанатическое увлечение их новоизобретённым языком, так и негативистический способ протеста их против власти, выразившийся в голодовке» (см.: Аролович А.В

. Анархизм-универсализм в контексте русской «космической парадигмы» начала XX века. Дисс. канд. культурологических наук: 24.00.01. М.: РГБ, 2005. С. 147–148). В названной ранее статье Г. Максимова есть такие слова о В. Гордине, призванные, видимо, аргументировать степень его безумия: «…Гордин (младший), совершенно разошедшийся со своим старшим братом, ставшим совершенно невменяемым. Этот господин остался верным выдвинутому лозунгу “социотехникума”: “нет ни бога, ни природы” и пошёл дальше: к проповеди онанизма, технической морали и нового, им изобретённого языка “АО”» (с. 18). О «ненормальности» анархистов «Буревестника», выступавших с крайне радикальными заявлениями, анархисты др. течений высказывались и раньше. Вот что, например, писал о группе В. Гордина орган анархо-синдикалистов «Голос труда», где сотрудничали В. Волин (В.М. Эйхенбаум) и тот же Г. Максимов: «…поистине был прав злорадствующий докладчик Залуцкий, отвечавший в заключительном слове, что всё то, что прошло здесь перед собранием, показывает, какой это сумасшедший бедлам, эти называющие себя “анархистами”. Да. Стыдно и больно было за нашу идею, за наше движение, искажаемое кучкой больных или заблудших людей. Да. Эти люди ничего общего с рабочим движением не имеют» (см.: Петроградский совет. Заседание 15 февраля // Голос труда. 1918. № 21 (45). 17 февраля. С. 4).

4  После переезда в Москву В. Гордин со своей группой (Первым Центральным Социотехникумом, затем Всеизобретальней, позднее Ассоциацией изобретателей-инвентистов) занимал помещение в д. 68 по Тверской ул., где на месте кафе «Яни» возник своего рода объединённый штаб анархистов. Там же, если верить анархистской периодике, помимо секретариата Союза анархо-синдикалистов-коммунистов г. Москвы, редакции его газ. «Труд и воля» и секретариата ВФАМ, в течение ряда лет находился анархистский кн. магазин, о котором, возможно, идёт речь. О его открытии упоминает журн. «Жизнь и творчество русской молодёжи» (1919. № 30–31. 4 мая. С. 8), сообщавший также о планах по организации издательства «Труд и воля» и клуба анархистской молодёжи. На обл. кн. «Анархия духа» и «Анархия в мечте: Страна Анархия» анонсировался кн. отдел (издательство, магазин и склад) Первого Центрального Социотехникума по тому же адресу. Два года спустя журн. соперничающей с А. Гординым группы анархо-универсалистов сообщил, что там работает кн. магазин «Универсал» (см.: Универсал. № 3–4. Апрель-май 1921. С. 32). О паноптикуме (т. е. музее раритетов) на Тверской ул., 58, в помещение которого переселился А. Гордин со своей группой, см. в статье Л. Геллера в наст. изд., с. 387.

5  Продукцию В. Гордина в 1920–1925 гг. печатала обычно одна и та же книгопечатня, носившая названия «внегосударственной АО-типографии», «АО-типографии “Человечество”» или «типографии Всеизобретальни» и находившаяся в д. 5 по Благовещенскому переулку (рядом с Тверской ул.). Известно, что в апреле 1919 г. по этому адресу Первый Центральный Социотехникум открыл клуб анархистов и читальню (см. листовку от 25 апреля 1919 г. в кн.: Анархисты: Документы и материалы. 1883–1935 гг.: В 2 т. / Сост. В.В. Кривенький. Т. 2. 1917–1935 гг. М.: РОССПЭН, 1999. С. 206). В мае 1923 г. типография была опечатана, а в клубе произвели обыск, однако ГПУ сочло преждевременным окончательное закрытие гординской организации, не конфликтовавшей с властями и воспринимавшейся, очевидно, как сборище чудаков или безумцев (такое мнение, в частности, высказала Э. Равиэль-Наор, племянница Аббы, см. в статье о нём на http://www.ejwiki.org: «Я думаю, что власти считали его блаженным, а брата его Зеева-Вольфа – просто сумасшедшим»; о сходном отношении к Вольфу и к его группе в анархистской среде см. примеч. 3). В ответ на запрос ЦК РКП о дальнейшей судьбе «внегосударственников» заместитель председателя ГПУ И.С. Уншлихт писал секретарю ЦК В.М. Молотову 3 августа 1923 г.: «Существование этой группировки в Москве с клубом и типографией как компрометирующей анархистское движение в целом, – желательно» (см.: Павлов Д.Б. Большевистская диктатура против социалистов и анархистов. 1917 – середина 1950-х годов. М.: РОССПЭН, 1999. С. 69).

Перейти на страницу:

Все книги серии Real Hylaea

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное